— Это невозможно, — возразил Дронго, — дело в том, что вмомент выстрела Самедов был в кабинете. Если бы он находился на месте убийцы ипопытался бы сбежать, я бы его увидел. Мы вчера провели следственныйэксперимент. Он бы не успел добежать до угла дома. Или до ворот, где вынаходились.

— Тогда какой вывод? Убийца исчез, растворился?

— Почти так. Но нам удалось понять механизм этогопреступления. Осталось только поставить финальную точку.

— И снова обвинить меня или Резо в этом убийстве, — кривоусмехнулась она, — вам ведь выгодно обвинять именно нас. Думаете, что мы ничегоне поняли? И ничего не слышали? Самедов вообще открытым текстом говорил, чтоРезо убийца, а я ему помогала. И вы, конечно, использовали мой страх с этимиотпечатками на все сто процентов. Достали обратно карабин и всем рассказывали,какая я идиотка. Может, я поступила необдуманно, но я действительно пыталасьспасти своего мужа. И знаете почему? Он настоящий мужчина в отличие от всехвас. Когда два года назад я пыталась сбежать с другим человеком, он не стал наспреследовать. Все думают, что это он отдал приказ нас остановить. Я тысячу разслышала эти глупые легенды. И никогда ничего не говорила, не возражала, пустьговорят. Но сегодня я наконец скажу вам правду. Тот человек оказался настоящимсукиным сыном. Он был уже женат, и ему нужны были только мои деньги. Резо обэтом ничего не знал, а я узнала. И тогда два моих двоюродных брата поговорили сэтим подлецом. Серьезно поговорили, по-мужски. А все считали, что это былприказ Резо, только потому, что один из моих родственников тоже работал вмилиции. И потом Резо меня простил. Разве я могла забыть такое благородство?Разве я могла его предать? Я теперь готова не только его отпечатки пальцев скарабина стирать, я готова задушить любого, кто обвинит Резо хоть вкаком-нибудь преступлении! Он святой человек, меня простил, понял.

— Значит, вам повезло с мужем. Только не нужно такпатетически, — посоветовал Дронго, — и насчет вашей истории вы напрасно такгорячитесь. В конце концов, это ваше личное дело. Или личное дело вашей семьи.Теперь о преступлении. Я боюсь, что вы ничего не поняли. На самом деле убийцапродумал совсем другой, более оригинальный план. Он рассчитал, как можно убитьМаксудова и свалить вину за это преступление на вашего мужа. Возможно, что,если бы не эти лекарства, разжижающие кровь и не две таблетики аспирина, Резомогли бы найти где-нибудь в кабинете или у дома с карабином в руках. Но вы сним поспорили в очередной раз, и он отправился вас догонять. А когда не сумелвас найти, пошел вокруг дома и оказался с другой стороны. Вот поэтому планубийцы не сработал. Нужно было не просто избавиться от двух компаньонов. Нужнобыло убить Максудова и подставить вашего мужа.

— Какое злодейство, — прошептала Эка. — Кто это мог сделать?

— Подожди, — вмешался Резо, — Николай не мог стрелять вСарвара, он сидел рядом с господином экспертом. А Керим Агаевич не мог меняотравить. Это я дал ему бокал вина, когда нам его разлили из бутылки. Тогдавыходит, что ни один из них не мог оказаться преступником. Я могу узнать, коговы подозреваете, господин Дронго?

— Только завтра, — возразил он, — мне еще нужно уточнитьнекоторые детали.

Он попрощался и пошел к выходу. Уже когда он вышел из дома,его догнала Эка.

— Подождите, — попросила она, — я ничего не понимаю. Если ниКвитко, ни Самедов не стреляли, то кто тогда это мог сделать? И каким образом?Остаемся только мы с Резо, вы, Малика и домработница. Вы сейчас уедете, а намздесь оставаться. Скажите мне имя убийцы, чтобы я могла сегодня спокойно спать.

— Не могу, — сказал Дронго, — а если я ошибаюсь? Можете себепредставить, какие будут последствия?

— Да, наверно, вы правы. Уходите, — она повернулась, чтобывойти в дом.

— Подождите, — позвал он ее.

Она снова обернулась.

— Помните, вы рассказали мне, почему покрасили волосы втакой необычный цвет? — спросил Дронго. — Вы сказали, что это был некий вызовобществу, которое живет по своим собственным законам, отторгая «изгнанных с Олимпа».

— Да, помню.

— Я такой же, как и вы. Только мои красные волосы не видны.Их у меня почти нет. Но некоторые замечают.

— Что вы хотите этим сказать? — не поняла Эка.

— Сегодня в обществе царят свои законы, часто противоречащиеобычным нормам морали, — сказал Дронго, — и вообще всяким представлениям одобре, справедливости, гуманизме. Поэтому приходится перекрашивать волосы вкрасный цвет и становиться изгоем в этом обществе. Которое все равно тебяотторгает. Ведь ты не живешь по его законам. До свидания.

Дронго вышел на набережную. Отсюда до «Хилтона» можно былопройти по улице, по обеим сторонам которой росли высокие пальмы. Такие пальмыон видел в Лос-Анджелесе. Дронго улыбнулся. Сегодня у него было умиротворенноенастроение. Хотя он понимал, что ему предстоит нелегкий разговор. Вскоре он былвозле отеля. Вошел внутрь. Прошел через металлоискатель, положив на столик свойтелефон и небольшой прибор.

— Что это? — спросил охранник.

— Я плохо слышу, — пояснил Дронго.

Охранник кивнул. Дронго направился к кабинам лифта иподнялся на двадцать седьмой этаж. Подошел к номеру Елены, постучал.

— Одну минуту, — услышал он голос Лены, — подождите.

Через некоторое время послышались ее шаги. Затем она открыладверь. Елена была в белом гостиничном халате.

— Это вы? Заходите. Я вас не ждала так рано. Николай, —крикнула она. — Посмотри, кто к нам пришел!

Из соседнего номера вышел ее брат. На нем были джинсы ицветная рубашка.

— Добрый день, — протянул ему руку Николай, — почему вы насне предупредили, что приедете к нам? Я бы заказал нам столик внизу, витальянском ресторане.

— Спасибо, — ответил ему Дронго, пожимая руку, — я пришел квам попрощаться.

— Как это попрощаться? — удивилась Елена. — Вы уже уезжаете?

— У меня дела в Стамбуле, — пояснил Дронго, — и потом ядолжен уехать в Европу.

— А я думала, что вы останетесь, — недовольно протянула она,поправляя волосы.

— Как ваша нога? — спросил он, показывая на ее забинтованнуюногу.

— Уже нормально, — ответила она, — совсем не болит. Думаю,что через несколько дней можно будет снять повязку.

— Что мы будем пить? — спросил Николай.

— Ничего, — ответил Дронго, — а повязку можно снять прямосейчас. Тем более что ее не накладывал врач. И никакой порванной связки тамникогда не было.

Брат и сестра дружно подняли головы. Николай нахмурился.Дронго сидел у столика. Елена устроилась на кровати, а ее брат был в кресле.