— Антошенька, — к нам подскочила Лиза в лебедином платье и повисла сзади на могучей шее Быкова. — Уйми своего родственничка, а то, чувствую, до драки дело дойдет.

— Какого родственничка? — непонимающе сфокусировал Тоха взгляд на гостях.

— Того, что, как петушок, всех курочек захотел перетоптать, — кивнула она на Гусара. — Их мужья, хоть и пьяненькие, если обидятся, перышки ему вмиг повыщипают.

— Так это не мой родственник, а твой, — пробормотал Антон, таращась на невесту.

— Как мой? Никакой он не мой, — всплеснула изящными ручками Лиза. — Я думала, он с твоей стороны.

— Ничего не понимаю, — Антон потряс головой. Еще раз всмотрелся в гусара, даже виски потер, чтобы лучше соображать, но ничего не изменилось. Свадебного генерала он по-прежнему не узнавал.

— Андрюха! — повернулся он ко мне. — А это не с тобой случайно пришел?

— Нет, конечно. Нехорошо на вашу свадьбу чужих звать, с чего ты взял, что я его знаю? Я же только что про него спрашивал у тебя…

— Просто у него выправка, как у военного. Или милиционера. Вот и подумал.

— Так что делать будем? — Лиза озадаченно посмотрела на нас. — Вон дядя Петя уже зло на него косится. Усатый тетю Галю так крутит, что, чую, скоро дядя Петя пойдет в бой – возвращать жену.

— Сейчас разберемся, — я направился к месту, где бессовестно крутили тетю Галю. — Уважаемый, — похлопал я по плечу раздухарившегося гусара. — Я извиняюсь, что прерываю ваши па, но вы не могли бы угостить сигареткой. Вижу, костюмчик на вас солидный, а у других ширпотреб просить не хочу. В такой день табак пробовать хочется сорта высокого, как ваш костюмчик чтобы был.

— Не курю, молодой человек, — театрал мельком глянул на меня и тут же переключился на беззаветно хохотавшую тетю Галю. — И вам не советую. Дольше мужчиной сможете оставаться, так сказать. Вы меня понимаете? — расплылся в лисьей улыбке гусар, не сводя глаз с тети Гали. - И вообще, вы нам мешаете. Прошу освободить площадку, тут место только для танцующих.

— Да, конечно. Прошу прощения, но позвольте полюбопытствовать, вы со стороны невесты или со стороны жениха?

— А вам до этого какое дело, молодой человек? Скажем так, я близок к ним обоим. Идите уже, не путайтесь под ногами. Боюсь, оттопчу вам их.

Дабы не портить момент счастья тете Гале, что кружилась беззаботно в объятиях гасконца, пусть уже не молодого, но, как известно, у настоящих мушкетеров и двадцать лет спустя шпага тверда.

Песня, наконец, стихла. Гусар галантно чмокнул даму в щечку, приобняв ее за талию. Мельком я увидел, как наливается помидорным цветом морда дяди Пети. Решил, что во избежание оказий дальше тянуть никак нельзя. Схватил за руку гусара и коротко, но сильно дернул ее на себя:

— Уважаемый, давайте отойдем, разговор есть.

От рывка рука театрала бессовестным образом соскользнула с талии тети Гали вниз и очутилась на ее широко уважаемой попе.

Такого дядя Петя точно уже стерпеть не смог и вмиг нарисовался рядом с нами. Не думал, что пьяненькие и пузатые могут прыткость такую проявлять.

— Ах ты, гнида! — проревел дядя Петя и зарядил кулаком в гусарский нос.

И быть бы тому носу битым, а усам помятым, но я успел среагировать и выдернуть театрала на себя. Кулак просвистел возле его уха, а на руке дяди Пети вмиг повисла жена и еще какие-то мамки.

Глава 20

Театрал смекнул, что рискует свой холеной физиономией, за которой он, судя по выбритости поверхности и запаху “Шипра”, ухаживал тщательно, и поспешил укрыться в глубине зала.

Но не тут-то было. Дядя Петя, несмотря на вцепившихся в него барышень, догнал его ловко. Судя по выкрутасам ревнивца, он был минимум мастером спорта по одному из самых экзотических видов — бег с повисшими на теле женщинами. И не скажешь, что в миру — обычный спокойный бухгалтер, и даже очки иногда носил. Вот что крыса-ревность, подпитанная горячительным, с бухгалтерами сотворить может. Из клерка вмиг мужика-воина состряпала, что и в морду двинуть запросто может, и выпить горазд. И вообще собирается драку массовую затеять.

Но, как известно, свадьба без драки, что веревка без мыла. Я встал на Пути разъяренного дяди Пети, но тетки, что висели на его совсем не по-бухгалтерски квадратной фигуре, восприняли это почему-то как акт нападения на их дражайшего Петра и мигом переключились на меня. Отлипли от бухгалтера и повисли на мне, чтобы я никому, а в особенности деде Пете, в морду дать не смог.

Делать я этого не собирался, хотел просто сгладить разъяренные потуги Петра, но в итоге оказался в западне. С моим весом в каких-то восемьдесят плюс, бегать с тетеньками на теле (вес некоторых превышал даже мой) я совсем не умел. Короче, бухгалтер оказался из меня так себе. А грубо отлеплять женщин от своего тела тоже не привык. Неудобно как-то. Решил, что повисят чуток и сами отпадут.

Но одного не учел. Дядя Петя, почувствовав свободу, словно бык, выпущенный на улицы испанского городка (даже ноздри раздувал как рогато-копытное), ринулся на соблазнителя своей жены.

Театрал охнуть не успел, как получил в глаз. Визг, крики. Гости сбежались в центр зала, смяв по пути пару худосочных официантов в пингвиньих жилетках. Разгоряченная публика уже сама хотела поучаствовать в гусарско-бухгалтерском конфликте. Дело запахло керосином и другими горючими жидкостями. “Невинный” удар в глаз грозился перерасти в массовые беспорядки.

Я мельком глянул на жениха с невестой. Лиза вцепилась в рукав Быкова, не давая тому поучаствовать в разборках. Жаль. С Быковым мы много уже дел провернули вместе, бок о бок. А тут придется одному все разгребать.

— Извините, дамы, — я решительно стряхнул с себя женщин, да те уже не слишком держались, поняв, что эпицентр основного безобразия – вовсе не я. И кинулся к дерущимся.

Театрал, смекнув, что от дяди Пети ему не уйти, мужественно принял бой. Встал в красивую стойку английского боксера времен Джека-Потрошителя. Грозно так встал, и свежим фингалом светил, как Годзилла “прожектором”.

Но пьяному дяде Пете было начхать на приемы английского бокса, Потрошителей и прочих Годзилл. Он вмиг смел гусара вместе с его модной стойкой и фингалом. Мужчины сцепились