— Я хотела дать вам приданое, — проговорила Натали, поднимаясь с места, — и подобающее положение в свете. Я не считалась с расходами, я платила за ваши новые наряды, в том числе за это белое платье, которое сейчас на вас. — Анастасия, которая сидела чинно, как примерная ученица, сложив руки на коленях, даже не шелохнулась, и Михаил понял, что она предвидела этот удар. — Что ж, раз вы решили вести себя так, как вы ведете, все отменяется. Я не требую обратно денег, которые потратила на вас и вашу никчемную семью, — Натали презрительно усмехнулась, — потому что прекрасно знаю, что требовать бесполезно: у вас ничего нет за душой, а то, что есть у Назарьевых, уже давно заложено. И раз уж Григорий Александрович произвел на вас такое впечатление, вам следовало бы знать о нем вот что: он никогда не интересовался бесприданницами. Вы испортили себе жизнь ради человека, который этого никогда не оценит, который не любит вас и никогда не полюбит. И что еще хуже, вы создали себе в глазах света определенную репутацию, от которой потом будет очень тяжело избавиться. Вы будете жалеть о том, что натворили, и жалеть горько, но сейчас вы думаете, что вам удалось настоять на своем, а раз так, все прекрасно. Однажды вы раскаетесь и захотите все вернуть, но будет уже поздно!

Анастасия молчала, не поднимая глаз. Передернув плечами, Натали пошла прямо на Михаила, вынудив его отступить в сторону, с дорожки — в траву, но, пройдя мимо, неожиданно остановилась и обернулась к нему.

— Вы как раз вовремя, Михаил Петрович. Объясните этой особе, что она думает только о себе, а между тем ей следовало бы подумать и о своих близких. Ее недостойное поведение отражается и на них. Точнее, еще не отражается, но очень скоро может отразиться.

Когда она скрылась, Михаил перевел дыхание, подошел к Анастасии и попросил позволения сесть с ней рядом.

— Вы могли и не спрашивать, Михаил Петрович. Присаживайтесь, прошу вас…

Он сел, не зная, что ему делать, с чего начать и стоит ли вообще начинать. В разворачивающейся на вилле житейской драме его положение было самое двусмысленное. Но тут Анастасия заплакала — сначала тихо, потом все громче, и он, растерявшись, стал говорить неубедительные слова утешения, в которые верил еще меньше, чем она.

— Я всегда знала, что она меня ненавидит, — сказала девушка, вытирая глаза платком.

Михаил собирался ответить, что обвинение в убийстве брата тоже не говорит о большой симпатии, но вовремя спохватился. Неожиданно он поймал себя на том, что хоть и любит Анастасию, но не может сочувствовать ей полностью. И вовсе не то, что она собиралась быть счастливой без него, больше всего мучило его, а то, что она выбрала, по его мнению, совершенно неподходящий объект для любви.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он осторожно.

Анастасия спрятала платок и некоторое время сидела, собираясь с мыслями.

— На те три золотых, которые вы для меня выиграли, я купила подарки, но кое-что у меня осталось. Один золотой и два флорина с мелочью.

— Я должен вам признаться, Анастасия Петровна, — решительно проговорил Михаил, — что я ничего не выигрывал. Эти деньги мне дал Осоргин и… — он едва не выпалил: «велел», но успел одуматься, — и попросил передать вам, когда увидел, что вы проиграли.

— Почему вы не сказали мне раньше? — требовательно спросила девушка.

— Он не велел. — Все-таки писатель проговорился, но он был почти уверен, что его собеседница ничего не заметит. — Можете спросить у него самого, если не верите мне, — быстро прибавил Михаил.

— Я вам верю, — просто сказала Анастасия. — Это очень… очень в его духе. Так или иначе, у меня остается еще немного денег, и я собираюсь пойти в казино.

— Зачем? — только и мог вымолвить пораженный Михаил.

— Затем же, зачем туда все ходят. — Анастасия усмехнулась. — Чтобы выиграть состояние!

Через несколько часов Михаил в сопровождении Анастасии, которая вновь надела свое старенькое немодное коричневое платье, вошел в казино. Он исчерпал все доводы, пытаясь отговорить девушку от ее безумного замысла, и в конце концов вынужден был отступить. Он понимал, что Натали в своих обвинениях прибегла к бесчестным приемам, а Анастасия приняла их ближе к сердцу, чем следует; и все же внутренне он роптал. Михаил был уверен, что его спутница сделает несколько ставок, все потеряет и, конечно, расстроится, а может быть, впадет в отчаяние. Но ему не хотелось думать о предстоящей игре. В одном здании с казино располагалась читальня Маркса и его же книжный магазин, в который Михаил никогда не заходил, потому что книги были ему не по карману. Он решил, что, когда все закончится, он наконец-то заглянет туда и посмотрит, есть ли там русские издания. За границей в то время можно было встретить, помимо обычных книг, также запрещенную в России литературу, и, хотя она не слишком интересовала писателя, он дал себе слово наконец ознакомиться с ней и хотя бы полистать пару-тройку трудов.

— В какой зал пойдем? — спросила Анастасия, осмотревшись и заметив, что Осоргина нигде нет.

— В какой вы захотите, — ответил Михаил.

— Нет, выбирайте вы.

— Ну, тогда останемся здесь. Вы хотите подойти прямо к столу?

— Да, я не люблю стоять во втором или третьем ряду.

— Тогда не отставайте, я постараюсь освободить для вас местечко.

Не без труда он протиснулся в первый ряд игроков, сгрудившихся вокруг игрального стола. Все крупье уже были ему знакомы, как и большинство завсегдатаев, и он уже мог даже отличить по выражению лиц полицейских, следящих из толпы за порядком.

— Делайте ваши ставки, дамы и господа! — закричал крупье.

Михаил обернулся к Анастасии.

— Ставьте, Анастасия Петровна. Или вы хотите сначала посмотреть? Нам не дадут просто так стоять у самого стола и не играть, тут это не принято.

— Я не буду ставить, — сказала девушка. — Вы сыграете за меня.

Михаил оторопел.

— Но, Анастасия Петровна…

— Если я сама буду играть, то все проиграю, — ответила его спутница. — Я знаю, что мне самой нельзя. Но вы можете. Ставьте, на что хотите, я буду рядом с вами, и вы обязательно выиграете.

И она вложила ему в руку несколько монет, среди которых блеснул один-единственный золотой фридрихсдор.

— Анастасия Петровна, — начал Михаил, оправившись от изумления, — я не игрок… я в жизни не играл. Петр Николаевич рассказал мне кое-что, но я…

— Да ставьте же! — прошипела Анастасия. — Ставьте и ничего не бойтесь! Удача от вас не уйдет!

— Но на что?

— Да на что душа лежит, Михаил Петрович, ну что вы, ей-богу! Сейчас крупье объявит, что ставки сделаны…

«Э, была не была, поставлю все на черное», — мелькнуло в голове у Михаила, и он бросил все монеты, которые передала ему девушка, на стол. Но просунувшаяся из другого ряда рука еще одного игрока со ставкой помешала ему, и деньги упали на красное.