— А может, сначала Вячеслав с ним познакомился?

— Вряд ли! Мы почти все время были вместе.

— Вы что-нибудь рассказывали Винченцо о рукописи? — задал я вопрос в лоб. Василий ужасно возмутился, будто я уличил его в предательстве:

— Нет, что вы! С какой стати?

— А Вячеслав мог рассказать?

— Да зачем?

Он хотел еще что-то прибавить, но вдруг, что-то вспомнив, испуганно посмотрел на меня.

— Я плохо помню вторую половину вечера. — Он кивнул на засохший букет, объясняя взглядом, какой вечер имеет в виду. — Я тогда так странно опьянел… И на какое-то время отключился. Когда очнулся, оказалось, что Вячеслав с Винченцо ушли, никого нет, я в комнате один, мне стало скучно и как-то тревожно и грустно… Да, теперь припоминаю, на диване лежала эта книга, я ее взял и стал читать. Кажется, читал долго, но плохо понимал, о чем идет речь. А потом… Не могу вспомнить, что было потом. Но у меня остался неприятный осадок. Какая-то тревога. Тогда я и стал подозревать Вячеслава. Так, может, мои подозрения были верными? Они с Винченцо договорились и… Они оба хотели меня кинуть! Я так и знал, что Вячеслав…

— Вячеслав погиб, — напомнил я, но Василий меня не услышал.

— Они узнали мою половину шифра! — Он в отчаянии отбросил сигарету. Сигарета упала на ковер, но Василий не обратил на это никакого внимания. — Они узнали мою половину шифра, — горестно повторил он, — и теперь действительно бессмысленно идти в банк. Сейф пуст, там больше нет никакой рукописи!

— Успокойтесь! — Я поднял сигарету, затушил о край вазы и положил на стол. — Вашу половину точно никто не узнал, иначе вас бы просто не было в живых. Как Вячеслава. А вот его половину Винченцо наверняка знает. Это он убил вашего компаньона. Это Винченцо приходил тогда, в тот первый раз, это он звонил в вашу дверь. И теперь я понял, почему: он собирался заставить вас назвать свою половину шифра, а потом от вас избавиться. Но вы сбежали, вы просто исчезли. Для него исчезли. Я не знаю, кто он такой, но ему нужна рукопись.

— Кто он такой? Да обыкновенный лекаришка. — Василий презрительно скривил губы. — Он никто!

— Я так не думаю.

— Он вор! — выдвинул Василий новую версию. — Он хочет завладеть моей рукописью! Продать, а меня оставить с носом.

— Продать?

— А что же еще? Что еще можно с ней сделать? — Василий опять взвинтился.

— Тот, кто у вас ее покупает, наверное, знает. Для чего-то она ведь ему нужна. И Винченцо для чего-то нужна. Понять бы, для чего.

— Да какая разница?

— Узнав, для чего ему нужна рукопись, мы сможем понять, кто он такой. — Я в задумчивости взял со стола окурок Василия, покрутил в пальцах, сухой табак посыпался мне на колени, как песок, и опять пахнуло гарью. А как я сам познакомился с Винченцо? Странно, почему-то тоже никак не могу вспомнить. Сегодня, когда он появился на пороге подвала, я его уже знал, я видел его где-то совсем незадолго до этого. Где? В гостинице… Нет, там оказался другой человек, просто сначала я принял его за Винченцо. Принял, потому что опять-таки знал. Но как я с ним познакомился, когда увидел впервые?

— Хотите курить? — Артур протянул мне пачку. Я взял сигарету, но не закурил, а опять стал бессмысленно разминать ее в пальцах, наблюдая, как сыплется из нее табак — почему-то это помогало мне думать. Табак как песок…

Я встретил Винченцо во дворе, в том темном дворе-колодце, из которого не было выхода, он этот выход помог мне найти… Так я и встретил его в первый раз? Нет, ведь тогда я тоже подумал, что он мне кого-то напоминает, но не смог понять кого. И эта его черная шляпа, и слишком высокий рост.

Великан в черной шляпе! Тот, что стоял в окне темного страшного дома и мешал, каждый раз мешал спуститься к тропинке, ведущей к морю. Сторожил подход. Он сторож, страж! Этой и той реальности. Он охраняет границы… Но для чего тогда ему нужна рукопись?

Великан в черной шляпе стоял у входа тогда, в моем детстве. Великан-Винченцо встретил меня сейчас. Он конечно, имел какую-то цель, раз сам и вывел, раз сам указал дорогу. Как и тогда, поняв, что я ему нужен, стал беспрепятственно пропускать к морю, притворившись простым манекеном.

Он страж. Но это только одна из его ролей, не главная. Он может свободно переходить из одной реальности в другую, но этот переход — не цель, а только способ достигнуть основной цели. Какой? Получить рукопись? Но это тоже только средство достичь… Чего достичь? А чего хочет достичь покупатель?

— Кто ваш покупатель? — напрямую спросил я, не сообразив, что такой вопрос попросту бестактен. Василий так возмутился, что первые несколько секунд даже сказать ничего не мог.

— Да вы что?! — наконец выдохнул он. — Совсем меня за идиота принимаете? Я вам его назову, а вы меня кинете?!

Назову! Он сказал: назову. Ах, черт! Получается, я его знаю? Это кто-то, кого я знаю? Я посмотрел на Василия, улыбнулся: он дал мне подсказку, изо всех сил стараясь сохранить свою тайну. Моя улыбка его взбесила, и он окончательно проговорился.

— Хватит надо мной издеваться! — завопил он. — Вы знаете, вы его знаете и с самого начала все знали! И весь шифр, и нашего покупателя, и все, все, все! Так какого черта устраиваете этот спектакль?! Ключ, книга, разгадка. Осенило его вдруг!

— Я действительно только сейчас догадался, — попытался я оправдаться, но только усилил поток его воплей.

— Вы сами признались, что были в гостинице! Он на вашу сторону переметнулся, да? С вами договорился? Сволочи, никому верить нельзя!

— Так это портье? — с невинным видом спросил я.

— Портье?! — завизжал Василий. — Вы прекрасно знаете, что никакой он не портье! Он не портье! Он…

— Ваш покупатель, — подсказал я в задумчивости. — Догадаться и в самом деле было не трудно, а я вот не смог. Значит, портье?

Василий задохнулся от возмущения — он мне совсем не поверил. Впрочем, он никому не верил. Но это меня сейчас заботило меньше всего. Ну, да, конечно, этот таинственный портье не совсем портье, вернее, не только портье. Как и Винченцо — не только Винченцо. Мне кажется, обе эти фигуры схожи той общностью, какой похожи противоположности. Черное — белое. Кто из них черное? Безусловно, Винченцо. Значит, портье — это белое? И черному, и белому нужна одна и та же рукопись? Зачем?

Портье… Можно ли все-таки ему доверять, отдать рукопись в его руки? Что я знаю о нем? Он возник в моей голове вместе с гостиницей, он ее неотъемлемая часть. Он знает все, что происходит в каждой комнате еще до того, как я об этом узнаю. Он выдает ключи (с одним и тем же номером), включает свет, если попросишь, служит проводником… Но зачем, зачем ему рукопись? Он мое порождение или я его порождение? О чем он мне говорил в нашу последнюю встречу? Что я не главный герой своего собственного романа? А кто же главный? Он? О чем еще говорил портье?

Звучала музыка, так тихо и призрачно, что я не мог разобрать мелодии. А он прекрасно знал, что звучит, и даже стал подпевать. Но дело не в этом. По поводу мелодии он что-то сказал, что-то важное, чему я тогда не придал значения. Что?