свете роста цен «нет возможной социальной справедливости без защиты покупательной способности», проведения политики «суровости и ее координации в европейском масштабе, воздействия на инфляцию[411]. На фоне начала новых экономических трудностей ЦДП занял осторожную позицию, оставляя за собой поле маневра. Об этом, в частности свидетельствует заявление Ж. Пудевиня в декабре 1972 г. о социально-экономической политике правительства. Подчеркивая сдержанное отношение к либеральным методам решения проблем министра экономики и финансов В. Жискар д’Эстена, ЦДП вместе с тем призывал принять их как неизбежность. «Борьба с ростом цен – это прежде всего вопрос атмосферы, – отмечал Ж. Пудевинь. – Она требует, чтобы все экономические агенты без исключения, как государство, так и социальные партнеры и главы предприятий, не колебались говорить на языке доверия»[412].

Участвуя в дискуссии относительно снижения возраста выхода на пенсию, руководство ЦДП отмечало влияние на нее профсоюзов, активно выступавших за реформу. Оно считало желательной данную меру для некоторых категорий рабочих, и ее болезненность для других (например, работников медицины, которые попали бы таким образом в ловушку «внезапного отсутствия активности»). «Чтобы избежать волнений, порожденных этим слишком жестким разрывом, – отмечалось в коммюнике ЦДП, посвященном этой проблеме, – было бы желательным, чтобы возрастные рабочие могли выбрать дату и способ своего выхода на пенсию. Такая «гибкая пенсия» позволила бы им, например, продолжать работать, если они этого желают, либо с неполной занятостью, либо по формуле временной работы, и выбрать возраст, когда они захотят прекратить свою рабочую деятельность»[413].

Пытаясь сохранить лицо и политическое влияние после перестановок в правительстве и смены премьер-министра, Э. Клодиус-Пети подчеркивал в прессе: «Чередование партий внутри большинства является по-прежнему необходимым. В 1969 году президент Республики практиковал политику открытости центру, которая позволила нам воздействовать на правительственную деятельность. Эта политика означает уважение публичных свобод, заметный рывок вперед в социальной сфере и европейский подъем… Чтобы идти дальше, необходимо, чтобы численный вес центристов внутри большинства соответствовал их влиянию. Такой будет решающая ставка выборов 1973 года, и в этом смысле определенно, что будущее разыгрывается в центре»[414].

К концу 1972 г. ЦДП тем не менее оказался перед логикой биполяризации. Коммюнике политического совета партии подчеркивало растущее противостояние двух блоков – «Союза левых сил» и большинства. «Поражение попыток создания третьей силы уже проявилось через ее беспомощность объединить даже четверть избирателей, противостоящих единой левой». Но при этом отмечало, что «в мажоритарном режиме сила коалиции тесно связана с существованием и влиянием ее центристского крыла»[415].

Такая ситуация требовала от центристов постоянно говорить о своей значимости и оригинальности. Не случайно в «Фактах и причинах» появилась заметка, раскрывающая, что значит быть центристом. По мнению ЦДП, это означало строгий отбор людей, признание необходимости планирования в экономики, сочетающееся с доверием к индивидам, уважение человека, отказ от национализма, толерантность, которая «проявляется в нерушимом уважении всех публичных свобод и республиканской законности»[416].

Накануне парламентских выборов анализу политической ситуации был посвящен доклад Ж. Фонтане, сделанный на политическом совете партии 16 января 1973 г. Он отметил идеологический характер предстоящей избирательной кампании. По его словам, позиция коммунистов выглядит двусмысленной: ФКП не отказывается от своих целей, но использует с «хитростью» действующие институты. Ж. Фонтане противопоставлял два социализма: «гуманистический» (желающий улучшения общества) и «авторитарный» (в котором упразднено свободное предпринимательство, профсоюзы, существует централизация). По его мнению, «усиление коммунистов внутри коалиции было бы тем более неизбежным, что первые реформы левого правительства не могли бы пройти без экономической и социальной напряженности и без конфликтов». Возражая коммунистам и социалистам, Ж. Фонтане говорил, что нельзя считать французское общество находящимся под властью «крупного капитала», так как уровень жизни французов растет, почти 40 % национального дохода перераспределяется государством, треть инвестиций уходит в государственный сектор, а социальное законодательство является одним из старейших в Европе. Что касается ЦДП, то партия выступает за «экономику инициативы, участия и продвижения». Это означает поощрение частной и государственной инициативы, деятельности разного рода экономических и социальных организаций, «демократическую разработку плана», включая ответственность профсоюзов и предприятий за выработку контрактной политики, рост и развитие экономики, которые являются «необходимым условием прогресса уровня жизни и качества жизни, индивидуального и коллективного продвижения рабочего». «Наше общество, – говорил он, – совершенно отличается от капиталистического и либерального общества XIX века, недостатки которого были справедливо раскрыты. Между историческим капитализмом и социализмом оно развивается по третьему пути, пути плюралистичной и децентрализованной экономики, открытой к социальной демократии, пути экономики инициативы, участия и продвижения»[417]. На этом же политическом совете Ж. Дюамель говорил о «постыдном коммунизме». В свете его доминирования среди левых у социализма остается только две судьбы: либо освободиться от влияния компартии и повернуться к центру, либо быть подчиненным коммунистами, как в странах «народных демократий», что означало бы принятие «тоталитарной и бюрократической концепции жизни и общества». Поэтому необходимо тем, кто «не хочет такого коммунистического режима» прояснить различие между «союзом демократических сил» и диктатурой пролетариата, между «социальной демократией» и «народной демократией»[418].

Но в итоге, слабость политической стратегии ЦДП стала очевидной на парламентских выборах в марте 1973 г., когда сторонники «Центра Демократия и Прогресс» смогли соревноваться с другими кандидатами лишь в 36 округах (против 369 у их партнеров). Они получили 3,8 % голосов и 23 места в новом парламенте, не имея возможности создать собственную фракцию (только с 12 примкнувшими депутатами от голлистов они образовали фракцию «Центристский союз»). С большим трудом удалось сохранить свое представительство в правительстве. В новом правительстве П. Мессмера оказалось только два министра-центриста (Ж. Фонтане в качестве министра национального образования и Б. Стази, назначенный министром по делам заморских департаментов и территорий)[419]. Влияние ЦДП, по сути, было размыто в большинстве и не дало электоральных дивидендов. Его позиции были ослаблены на юге Луары и в традиционных центристских бастионах востока и запада Франции. Не были переизбраны Р. Плевен и Ж. Пудевинь.

Историк М. Монтеро отмечает, что во время избирательной кампании понадобилось даже вмешательство Ж. Помпиду в переговоры по распределению инвеститур в большинстве, чтобы ЦДП не был ущемлен. Например, в департаменте Орн, где три партии большинства не могли договориться по инвеститурам, он призвал, чтобы позиции ЦДП трактовались в равенстве с позициями ее партнеров, так чтобы каждая из партий получила один из трех округов в департаменте. Точно также именно Ж. Помпиду навязал решение (несмотря на оппозицию М. Дебре, который считал такое решение шагом к возрождению МРП) о переходе части голлистов во фракцию «Центристский союз»[420]. По этому поводу Ж. Помпиду позднее заявил: «ЦДП страдает болезнью апатии (…). Треножник