Ноутбук выскользнул у них из рук и полетел на пол.

–Он сломался?– спросил Финн, подаваясь вперёд, чтобы взглянуть на перевёрнутый ноутбук, лежащий на полу перед обеими Натали.

Натали схватила его и перевернула. По экрану расползлась паутина трещин. Ноутбук не работал.

–Я уверена, что нужно просто его перезагрузить,– сказала она дрожащим голосом, в котором не слышалось особой уверенности. Натали ткнула пальцем в кнопку на корпусе. Включить, выключить. Включить, выключить. Включить.

Экран оставался чёрным и пустым.

–Но ты успела отправить письма?– спросил Финн.– Маму иДжо привезут сюда вечером? И мы их спасём?

–Ну… да,– ответила Натали.– Это прозвучало так, словно на самом деле она хотела сказать «Нет! Мы потеряли твою маму иДжо! Мы никогда не сможем их спасти!».

«Это потому, что она думает, что компьютер окончательно сломался и теперь она не найдёт собственную маму»,– догадался Финн. Он погладил её по плечу и попытался подобрать какие-нибудь утешительные слова.

–Ты же не нарочно его сломала,– сказал он.– Значит, никто не будет на тебя за это сердиться. И, наверное, у судьи есть другие ноутбуки, и другая Натали знает, где они лежат.– Финн наклонился ниже и прошептал:– Этот дом такой богатый! Тут должна быть куча ноутбуков!

–Это единственный, на котором хранится вся секретная мамина информация,– сказала другая Натали. Лица у обеих побелели, и теперь они не походили сами на себя.– Единственный, с которого мы могли посылать письма от её имени…

–Ну, тогда…– Финн не знал, что на это ответить. Он сглотнул. Тайный ход как будто стал ещё теснее.

Вдруг другая Натали вскочила и снова выхватила из заднего кармана телефон. Он беззвучно завибрировал в её руке.

–Нет, мама, я и с тобой сейчас не хочу говорить,– прорычала она, тыча пальцем в экран. Телефон затих всего на секунду – и опять задрожал.– А теперь бабушка,– пожаловалась другая Натали, нажимая на экран.– Да оставьте меня в покое!

–Ты не хочешь узнать, зачем они тебе звонят?– слабым голосом спросил Чез.

–У нас даже нет бабушки,– сообщил Финн.– А папа умер.

Вид у другой Натали сделался совсем страдальческим.

–Ладно,– буркнула она.– Послушаю сообщение. Она поднесла телефон к уху.– Ля-ля-ля, ну да… ничего важного. Папа рад, что мне стало лучше и я смогу вместе с остальными отпраздновать его политические успехи. Теперь мама.– Она послушала ещё и фыркнула:– Разумеется. Мама говорит – очень жаль, что мне ещё нездоровится, но, конечно, все поймут, если я не появлюсь на мероприятии.

–Они что, всегда говорят противоположное?– спросила Натали.– Чтобы тебе пришлось выбирать?

Другая Натали опустила телефон.

–Э, когда речь идёт о политике – нет,– сказала она с недоумением.– Обычно по поводу так называемого «впечатления» они единодушны.– Телефон у неё в руках снова засветился и задрожал. Она проворчала:– Ладно, ладно… Бабушка?– Минуту она молчала и слушала.– Да, мама уже позвонила и сказала, что лучше мне посидеть у себя. Подожди, что? Но это не… Бабушка, объясни. Ты не можешь вот так просто…– Она опустила телефон и привалилась к стене.– Бабушка положила трубку.– У другой Натали сделался такой вид, словно её мутило. Или словно она вот-вот упадёт в обморок.

–Что ещё она сказала?– спросила Натали.– Что случилось?

Другая Натали поморщилась. И схватилась за стену.

–Она сказала: есть какая-то угроза,– пробормотала она.– Поступила информация, что враги моих родителей могут нанести удар сегодня на званом вечере.

–И твои родители отменили праздник?– жалобно спросил Финн.– Но мы же собирались спасти маму! ИДжо!

Другая Натали моргнула. И лицо у неё стало такое, как будто она вот-вот заплачет.

–Не отменили. Перенесли. Начало через час.

–Мы не успеем!– воскликнула Эмма.

Никто не ответил. Эта новость произвела эффект разорвавшейся бомбы. Чез прижал к себе Финна, но было трудно сказать, кто за кого держится. Обе Натали сидели обхватив голову руками.

Они все впали в отчаяние.

Эмма посмотрела на список странных слов из маминого письма:

«Необъятные. Натуральную. Аннулировать. Надежда».

Это было не такое уж странное слово, но Эмма всё равно его выписала. Она нуждалась в напоминании о том, что мама не написала бы зашифрованное письмо, если бы не надеялась, что дети сумеют его прочитать. Если мама на что-то надеялась, значит, иЭмма не должна отчаиваться.

Она встала, подошла к остальным, взяла телефон другой Натали и сунула ей в руки:

–Перезвони бабушке. Пусть расскажет тебе всё, что знает про рычаги и туннели и про то, как попасть в другой мир. Она хотела вывести нас отсюда – скажи ей, что мы уйдём и больше не вернёмся, если она позволит нам забрать нашу маму, Джо и маму Натали. Раз нет времени, придётся торговаться – хотя твоя бабушка и не самый добрый человек на свете.

Другая Натали шарахнулась от мобильника, как от ядовитой змеи или бешеной собаки:

–Нельзя! Только не по телефону. Кто-то может подслушать разговор. Всегда есть шпионы, всегда…

–Ладно,– перебила Эмма.– Скажи ей, что хочешь увидеться. У тебя в комнате. Там ведь безопасно? Придумай какой-нибудь предлог – ну, например, «бабуля, помоги мне завить волосы к празднику». Или она, как и твоя мама, думает, что тебе не стоит выходить? Тогда скажи: «Бабушка, меня снова стошнило. Я хочу минералку и тост».

Мама всегда давала Эмме, Чезу иФинну минералку и тосты, если им нездоровилось. И при воспоминании об этом уЭммы заболел живот. Ну или оттого, что она сидела недалеко от кодового замка на потайной двери и её мутило от запаха, который напомнил Финну про спагетти.

Или она просто скучала по маме.

Другая Натали оттолкнула её руку.

–Ты не понимаешь!– с внезапной яростью сказала она.– Ты ничего не знаешь про этот мир. И про мою семью. Мы всегда выставлены напоказ. Всегда должны притворяться и обманывать. Даже когда кажется, что никто за нами не наблюдает. Думаешь, в моей комнате безопасно? Смотри!– Она выхватила уЭммы телефон и начала двигать пальцем по экрану. Появилась нечёткая запись с камеры видеонаблюдения – тот же вид на её спальню, что и на стене в кабинете судьи.– Родная мать шпионит за мной!– пожаловалась другая Натали.– Это видеозапись, которая поступает к ней в кабинет. И я понятия не имею, кто ещё меня видит!

Натали в ужасе отшатнулась.