После убийства Марины и особенно после того, как о нем было так грубо, нагло заявлено, встал неизбежный вопрос, что делать дальше. Почетные граждане исчерпали свои возможности на переговорах, никаких других авторитетных посредников на горизонте не было. Надеяться на добрую волю Эскобара или на какие-нибудь методы косвенного воздействия смысла не имело.

Прекрасно понимая, во что он влип, Вильямисар изливал душу Рафаэлю Пардо:

– Представляете, что я чувствую?! Сколько мучений причинил Эскобар за эти годы мне и моей семье! Сначала он мне угрожал. Потом устроил покушение, и я только чудом спасся от смерти. Тогда он снова стал угрожать. Потом убил Галана, похитил мою жену и сестру. А теперь еще хочет, чтобы я защищал его права!

Но жалуйся – не жалуйся, а жребий был брошен. Единственный надежный путь к освобождению заложников вел в логово льва. Иными словами, Вильямисару оставалось только одно: полететь в Медельин, разыскать Пабло Эскобара и все обсудить напрямую.

Главный вопрос состоял в том, как отыскать Пабло Эскобара в городе, где свирепствовало насилие. В начале 1991 года, за первые два месяца там было совершено тысяча двести убийств – по двадцать в день. А каждые четыре дня происходили массовые убийства. Почти все вооруженные группировки вступили в сговор и начали эскалацию террора, самую страшную за всю историю страны. Центром терроризма стал Медельин. За относительно короткое время там убили четыреста пятьдесят семь полицейских. По данным департамента госбезопасности, на службе у Эскобара состояло две тысячи местных жителей, среди которых было много подростков, зарабатывавших себе на жизнь охотой на полицейских. За каждого убитого офицера полиции они получали по пять миллионов песо, за агента – по полторы, а за раненого – по восемьсот тысяч. 16 февраля 1991 года в Медельине на площади Быков при взрыве автомобиля, начиненного ста пятьюдесятью килограммами динамита, погибли три унтер-офицера и восемь агентов полиции. А заодно были убиты еще девять человек, случайно оказавшихся на этом месте, и сто сорок три ранены.

Пабло Эскобар винил во всем Элитный корпус, которому было поручено вести борьбу с наркомафией. Этот корпус создал в 1989 году президент Вирхилио Барко, отчаявшись навести четкий порядок в армии и полиции. Формированием корпуса занималась Национальная полиция, поскольку армию стремились максимально уберечь от пагубного влияния наркотиков и втягивания во внутренние конфликты. Поначалу в состав корпуса входило лишь триста человек, имевших в своем распоряжении вертолеты и прошедших подготовку в Особой воздушной службе, подразделении спецназа Вооруженных сил Великобритании.

Новый корпус начал действовать в районе среднего течения реки Магдалена, в центре страны, когда латифундисты создавали собственные военизированные отряды для защиты от повстанцев, и борьба эта была в самом разгаре. Позже от Элитного корпуса отпочковалось подразделение спецназа, способное вести боевые действия в городах. Оно обосновалось в Медельине и действовало на свое усмотрение, подчиняясь напрямую Главному управлению полиции в Боготе, и по природе своей деятельности не могло не превышать своих полномочий. Это породило смятение не только среди преступников, но и среди местных властей, которые с большой неохотой мирились с существованием некоей автономной, не подчинявшейся им силы. А Невыдаванцы – те вообще ополчились на спецназ, обвиняя его во всевозможном нарушении прав человека.

Жители Медельина знали, что Невыдаванцы не на пустом месте обвиняют спецназ в убийствах и произволе, они все это видели своими глазами, хотя в большинстве случаев подобные факты официально не признавались. Колумбийские и международные правозащитные организации выражали протест, в ответ правительство мычало нечто невразумительное. Спустя несколько месяцев, правда, было решено, что все облавы должны происходить при надзоре представителя Генеральной прокуратуры, однако это повлекло за собой неизбежную бюрократизацию оперативных действий.

На правосудие особо надеяться не приходилось. Судьи и судейские чиновники, получавшие скудное жалованье, которого и на жизнь-то хватало с трудом, не то что на обучение детей, оказались перед страшным выбором: или быть убитыми, или продаться наркомафии. Самым потрясающим в этой истории было то, что многие предпочли умереть.

Пожалуй, наиболее ярким проявлением колумбийского колорита было то, что жители Медельина проявили тогда удивительную способность приноровиться ко всему, и к хорошему и к плохому. Возможно, это и есть крайняя форма отваги?.. Большинство даже не подозревало, что их город, который всегда был самым прекрасным, самым оживленным и гостеприимным городом страны, превратился за последние годы в самое опасное место на Земле. В столетней истории насилия в Колумбии уличный терроризм был большой редкостью. Даже участники партизанских войн, которые вообще-то прибегали к террору, осуждали его, называя недостойной формой революционной борьбы. Народ привык опасаться возможного террора, но совсем другое было жить в постоянной тревоге, не зная, что произойдет в следующий момент: то ли бомба, подложенная в школу, разорвет детей на куски, то ли взорвется летящий самолет, то ли овощи на рынке. Брошенные наугад гранаты, убивающие невинных людей, и анонимные телефонные угрозы стали самой главной опасностью, подстерегающей горожан в повседневной жизни. Однако если верить статистике, экономическая ситуация в Медельине от этого не ухудшалась.

Раньше у нас была мода на наркоторговцев, поскольку их окружал ореол таинственности. Они пользовались полной безнаказанностью и имели авторитет в народе, творя дела милосердия в кварталах бедноты, где, будучи изгоями общества, провели свои детские годы. Арестовать их (если бы кто-нибудь этого захотел) не составляло никакого труда: достаточно было послать за ними полицейского, и тот разыскал бы их в два счета. Однако большинство колумбийцев взирало на наркомафию с любопытством и интересом, и это сильно смахивало на одобрение. Политики, промышленники, коммерсанты, журналисты, да и просто плуты охотно веселились на празднествах, которые постоянно устраивались в имении «Неаполь» под Медельином, где Пабло Эскобар завел зоопарк с жирафами и бегемотами, выписанными из Африки. А перед парадным въездом была выставлена авиетка, на которой экспортировали первую партию кокаина.

Везучий и осмотрительный Эскобар одолел конкурентов и превратился в легендарную личность, которая управляла всем, сама оставаясь в тени. Его выверенные, взвешенные заявления были так похожи на правду, что сбивали людей с толку. Когда Эскобар был в зените славы, жители Медельина воздвигали алтари с его портретом и зажигали перед ним свечи. Считалось, что он способен творить чудеса. Ни один колумбиец за всю историю страны не умел так ловко обрабатывать общественное мнение. Ни один так мастерски не умел подкупать. Но самые страшные беды проистекали из того, что Пабло Эскобар был начисто лишен способности различать добро и зло.

И вот с этим-то фантастическим человеком-невидимкой Альберто Вильямисар вознамерился встретиться в середине февраля, чтобы тот вернул ему жену. Для начала он постарался установить контакт с тремя братьями Очоа, надежно укрывшимися за стенами тюрьмы Итагуи. По договоренности с президентом Рафаэль Пардо дал Альберто зеленый свет, но предупредил о границах: это не переговоры от имени правительства, а просто разведка. Альберто не имел права заключать с Эскобаром соглашений, которые могут потребовать встречных шагов от правительства, однако правительство заинтересовано в сдаче Невыдаванцев властям в рамках новой политики. Такая постановка вопроса навела Вильямисара на мысль изменить стратегию переговоров и не упирать, как раньше, на освобождение заложников, а сконцентрироваться на том, что Пабло Эскобару необходимо явиться с повинной. А уж из этого само собой вытечет освобождение заложников.