От камней стен комнаты начали отделяться фрагменты, притягиваемые невидимой силой, заставлявшей парить многотонные блоки на манер легких перьев. Энергия в комнате стала видимой невооруженному взгляду. Она потрескивала, напоминая смесь молний и того серебристого света, что недавно продемонстрировал Арнин.

Едва зримыми дланями опытного гончара, вспышки света секли камни, заставляя тех по частям собираться в массивную, внушительную фигуру. Она поднялась над отрядом, ее плотью, вобрав в себя силу самой земли, стали древние скалы.

Когда голем открыл глаза, сияние энергий в комнате вспыхнуло с новой силой, и ледяной холод, грызший стены и плоть смертных, вдруг начал втягиваться в тело создания.

Не прошло и мгновения, как каменная форма голема оказалась заключена в сверкающую ледяную броню, кристаллы которой все нарастали друг на друга и застывали в очертаниях пластин, пока вся фигура не была окутана ледяным панцирем. Глаза голема, еще недавно темные и пустые, загорелись ледяным голубым пламенем, а его массивные руки согнулись, демонстрируя грозную силу.

Ледяной голем встал перед отрядом, представляя собой слияние двух элементов, которые, казалось, черпали свою силу из самой ткани окружающего мира-лабиринта. Но несмотря на всю грозность, он не двигался. Будто пребывал в немом ожидании того, что предпримет Албадурт.

— Молот, Наковальни и Предки, — выдохнул гном, после чего низко поклонился и, осенив себя священным знаменем Рубиновой Горы, скинул с себя одежды, оставшись в одних кожаных штанах.

В руках он сжимал два коротких топора, а по телу засверкали зеленым огнем руны Удун, вливая в сущность гнома силу разъяренных недр земли.

— Алба-удун в конец обезумел, — Шакх спрятал лицо в ладонях.

Никто ему ничего не ответил. Вряд ли кто-то, кроме Хаджара, знал, что перед ними появился не просто голем, а одно из существ, являвшихся едва ли не священным для народа Рубиновой Горы.

В их мифологии присутствовало четыре таких голема, носящих одеяния из разных элеменетов. Один из них, что в ледяной броне, остужал выкованную сталь и закалял её. Создание, посланное в помощь народу гномов их прародителем. Но все эти големы либо были давно разрушены в войнах с захватчиками, либо канули в историю.

И вот теперь Албадурт стоял против создания, вышедшего из историй матерей их матерей.

— Это честь для меня, — произнес гном на подгорном языке. — Окончить твои создания, Великий Мастер.

Голем промолчал. Лишь ярче стали сверкать его глаза, а руки сжались в огромных кулаках.

А затем создание двинулось в сторону крохотного, на его фоне, Албадурта и началось сражение.

С каждым шагом голема земля, разом увеличившейся в размерах комнаты, дрожала под титаническим весом, а холод от его ледяных доспехов облизывал кожу и разбивал камни, заставляя те превращаться в ледяные кристаллы.

Альбадурт даже не думал уклоняться или отходить. Маленький гном решительно встал перед ледяным титаном; его пламенный дух не дрогнул перед присутствием голема. Руны на теле гнома задвигались, сливаясь в очертания доспехов, напоминающих чем-то те, что сейчас сверкали на теле голема.

Только в случае гнома она пылали, медленно закипая лавовыми раскатами.

В руках Албадурт сжимал два топора, края которых были отточены до совершенства и пропитаны обжигающей силой его магии лавы.

Когда голем поднял массивные кулаки, готовясь обрушить на гнома сокрушительный удар, Албадурт, впервые за все время, начал действовать.

С ревом, эхом разнесшимися по комнате, он ринулся вперед, его топоры пылали расплавленной яростью. Ледяные кулаки каменного чудовища обрушились на противника, но проворный гном увернулся с удивительной для своей комплекции ловкостью, и ледяной удар голема лишь оставил снежную пургу там, где мгновение назад находился Албадурт.

Не теряя инерции, голем снова замахнулся, на этот раз обрушив на противника шквал ледяных ударов, каждый из которых был подобен ледяной лавине, несущейся на гнома. Албадурт прыгал между ударами, его движения были плавными и точными, словно направляемые самим пламенем, струившимся по его венам. Гном отвечал собственным потоком атак. Его окутанные лавой топоры рассекали воздух с обжигающей грацией, каждый удар оставлял за собой след из расплавленной земли.

Столкновение камня и металла эхом разносилось по комнате, а воздух пропитался контрастными ароматами льда и огня.

С каждым ударом ледяная броня голема постепенно трескалась и надкалывалась, давая ясно понять, что бесконечный шквал лавовых ударов медленно, но верно, достигал своей цели.

И с каждым рубящим взмахом, который наносили топоры Албадурта, огонь внутри него разгорался все сильнее, а решимость и ярость гнома на того, кто подчинил своей воля священное для его народа создание, лишь подпитывали расплавленную магию, потоком праведного гнева струившуюся через его оружие.

По мере того, как продолжалась битва, некогда внушительная форма голема медленно разрушалась, его ледяная броня превратилась в изломанную и разбитую оболочку.

Почувствовав, как существо проседает под атаками, Албадурт нанес последний, решающий удар, его топоры вспыхнули светом ярких, огненных рубинов из самого сердца родных гному гор.

Сила удараАлбадурта, подпрыгнувшего под самый потолок комнаты, была подобна извержению вулкана, волна плотного, и в то же время жидкого огня и самой сути ярости природного разрушения обрушились на потрескавшуюся защиту голема.

За спиной гнома в это мгновение появились очертания пылающего вулкана, а Хаджар ощутил легкое дуновение Правила. Куда меньше, чем даже те крохе, что имелись у него самого, но, все же — Правила.

В крещендо льда и пламени голем попытался призвать лед и камень, но окутанный пылающей лавой, так и не смог поднять рук и оказался окончательно повержен.

Его останки разбитой пургой разбросало по камере. Когда отголоски битвы стихли и пыль осела, Албадурт не выглядел триумфатором.

По его щеке скатилась исчезнувшая паром слеза. Он поклонился груде камней и не разгибался до тех пор, пока ледяные глаза создания окончательно не померкли.

После этого гном, на чьем теле потухли руны, прислонился к стене и сполз вниз. К нему тут же подбежали Лэтэя с Артеусом и, прислонив к губам флягу, влили в рот немного алхимической настойки, а затем заставили проглотить несколько пилюль.

Хаджар подошел к другу и сжал плечо. Гном ответил коротком кивком. Им не требовались слова, что понять в этот момент друг друга.

Генерал уже видел подобное. Орк по имени Степной Клык — его давний друг, да будет его охота достойной, порой выглядел так же, когда вспоминал потерянные его народом святыни и то, как орки постепенно уходили в прошлое.

Гномы Рубиновых Гор — последние гномы Безымянного Мира. И сейчас, своими собственными руками, Албадурт отправил в прошлое ту тонкую нить, что связывала их с предками.