— Не знаю. Я просто надеялся, вдруг у тебя есть какие-нибудь идеи. Лани порой срывается… ну, становится немножко нервной. Обычно это проходит за пару дней, а сейчас она на взводе несколько недель, с начала подкаста. — Адам переступил с ноги на ногу, опять беспокойно покосился в сторону кухни. — Из ее рассказов я понял, что у вашей мамы были похожие симптомы. Вдруг…

— Лани — не наша мать! — оборвала я. — Она ходила к врачам?

— К целой куче. Я уже в отчаянии.

В глазах Адама читалась боль, и на душе у меня чуть потеплело, несмотря на обстоятельства.

— Не знаю, что делать, — продолжал он. — Со мной она говорить отказывается. Мол, нечего обсуждать. Только с каждым новым выпуском подкаста становится все издерганнее.

— Это должно скоро закончиться, — заметила я. — Подкаст не может длиться вечно.

— Твою сестру нужно спасать. Она разрушается, Джози.

В мысли вновь закрались назойливые сомнения, рожденные подкастом. «Пересмотр» оказался трудным для всех нас, но, если он и правда повлиял на Лани столь сильно, как утверждает Адам… Значит, она испугалась? Поняла, что Поппи Парнелл до чего-то докопалась?

— Адам, — осторожно начала я, — помнишь, мы с Лани на днях поссорились? Так вот, это случилось из-за подкаста.

— То есть? — напрягся он.

— Я начинаю склоняться к мысли, что в теории Поппи есть доля правды, — сообщила я почти шепотом. — Как думаешь, не ошиблась ли Лани насчет Уоррена?

В глазах у Адама вспыхнуло чувство вины. Выходит, подкаст зародил сомнения не только во мне.

— Не надо, — тихо сказал он. — Если еще и ты… Не надо. Это ее убьет.

— Только между нами…

— «Между нами» ничего нет, Джози. Больше нет.

— Что вы тут делаете? — неожиданно раздался голос Лани.

Я повернулась к ней, щеки вспыхнули, в голове закружились корявые фразы-извинения.

— Ничего, — с удивительной легкостью соврал Адам. — Помогаю Джози искать салатницу.

Лани с подозрением прищурилась.

— Джози сама найти не в состоянии?

— Не-а, твоя сестрица слепа, как летучая мышь.

Лани уставилась на меня.

Только тут я заметила у нее на внутренней стороне руки глубокий порез чуть выше запястья. По бледной коже струйкой стекала темная кровь.

— Боже мой! — воскликнула я. — Лани, что с рукой?

Она с непроницаемым видом посмотрела на рану.

— Нож соскользнул.

— Господи, Лани, ничего себе «соскользнул»! — ахнул Адам. — Пойдем-ка перевяжем.

Она кивнула и позволила ему увести себя из столовой. Я взяла с полки салатницу, побрела следом. Руки и ноги дрожали.

* * *

Мы ужинали на заднем крыльце, как и хотела Лани, ели салат, спаржу и жареного цыпленка, любовались тем, как солнце опускается за соседние дома. Я внимательно наблюдала за сестрой, и мне было тревожно: когда никто на нее не смотрел, она нажимала пальцем на бинт и улыбалась. Что произошло в кухне? Действительно ли нож соскользнул сам? Или Лани порезала себя специально? Неужели Адам прав, и она действительно разрушается?

Несмотря на неудачное начало, дальше ужин протекал в приятной атмосфере. Энн продекламировала стих, который написала для школы. Лани оказалась очаровательной хозяйкой. Адам начал объяснять Калебу, как в Элм-Парке устроен рынок жилья. Калеб бодро кивал и задавал вопросы по существу, хотя совершенно не интересовался недвижимостью. В разгар беседы Лани потянулась к открытой бутылке с вином. Адам, и глазом не моргнув, небрежно отодвинул бутылку подальше от жены. Движение было настолько ловким, что Калеб, в отличие от меня, ничего не заметил. Я посмотрела на сестру и только тут обратила внимание на ее бокал — не просто пустой, а чистый. За весь вечер Лани не выпила ни грамма вина. Я не могла вспомнить, пила ли она дома у тети после похорон.

— Еще цыпленка? — жизнерадостно предложила мне Лани.

И не проявила ни малейшего недовольства по поводу того, что Адам контролирует ее отношения со спиртным.

Я взяла цыпленка и похвалила сестру за вкусное угощение, а она сообщила, что узнала секрет приготовления бесподобного жареного цыпленка из нового кулинарного шоу. У меня закружилась голова, я словно попала в некое параллельное измерение. Я не понимала, что меня беспокоит сильнее: повязка на руке Лани или искренний блеск в ее глазах, когда она рассуждает о температурном режиме духовки.

И тут Калеб вспомнил про подкаст.

В защиту Калеба следует сказать — он знал, что я хотела поинтересоваться у Лани ее мнением о последней серии, и не подозревал о тревогах Адама насчет психического состояния моей сестры. Я же не сводила глаз с Лани, все ждала какой-нибудь выходки, — и в результате забыла предупредить Калеба, что решила не обсуждать подкаст.

И вот он, накладывая себе добавку спаржи, буднично спросил:

— Лани, как тебе спецвыпуск «Пересмотра»? Джо очень расстроил рассказ о вашей маме. Тебя тоже?

Адам поперхнулся цыпленком, Лани окаменела. В ее глазах словно начали сгущаться грозовые тучи, подбородок знакомо выпятился. Еще мгновение — и спокойствие Лани разобьется вдребезги. В отчаянии я сделала единственное, что пришло в голову: опрокинула чай со льдом.

Все вскочили, принялись бросать в лужу салфетки. Я решила, что уловка сработала, однако вскоре Лани ушла за новым кувшином ледяного чая — и пропала. Через пять минут воспоминание о ее окровавленной руке заставило меня подняться на ноги.

— Пойду помогу Лани. — Я старалась говорить беспечно и сдерживать назревающую панику, чтобы не пугать Энн.

— Спасибо, — одними губами произнес Адам.

В кухне никого не было; кувшин для чая стоял пустым. Мой желудок сжался, я замерла, напряженно прислушалась. Обозвала себя дурочкой: Лани, наверное, просто пошла в туалет. Однако после разговора с Адамом, происшествия с ножом и мучительного страдания на ее лице при упоминании подкаста я не сомневалась — что-то случилось.

В гостиной зашуршала бумага, и я поспешила туда. Лани сидела, скрестив ноги, на полу у книжного шкафа; перед ней лежала большая открытая книга.

— Привет, — робко проговорила я. — Что смотришь?

— Университетский альбом Адама, — ответила Лани, не поднимая взгляда. — Ты же знаешь, когда мы обручились, он перевелся из Мичиганского университета сюда, в наш колледж.

— Я не знала. — Я опустилась рядом. — Адам молодец, поступил благородно.

Она покачала головой.

— Думаю, он на меня за это в обиде. Считает, что я сломала ему жизнь.

— Чушь! К тому же, жизнь Адама вовсе не сломана. Вы, ребята, прекрасно ладите.

Лани улыбнулась без намека на теплоту и посмотрела в открытый альбом. Я последовала примеру сестры с легким волнением, ожидая увидеть на фото хорошо знакомую беспечную улыбку юного Адама.