Я коротко описала свою встречу с сестрой Амамус в Калифорнии, когда мне прямым текстом сообщили — мама не желает меня видеть.

— Мы не знаем, что ею двигало, — сказала Лани. — Но она всегда нас любила.

— Я этого почти не помню.

— Вот. — Она сунула мне в руки фотографию. Нам с сестрой по шесть лет, в зубах зияют дырки, щеки обгорели на солнце; мы щуримся в объектив, а между нами на коленях стоит мама, обнимает обеих, ее темными волосами играет ветер; на заднем плане высится размытая гора Рашмор. — Помнишь эту поездку?

Я попыталась вспомнить, вглядываясь в смеющееся беззаботное лицо мамы. Она была тогда счастлива? Или просто хорошо скрывала печаль?

— Это когда нас одних отпустили в бассейн, и управляющий потом долго ругался?

— Нет, ты путаешь с поездкой в Йеллоустон, мотель в Канзасе, несколькими годами позже. А по дороге к горе Рашмор папа заблудился, и мы никак не могли найти, где поесть. Помнишь? Родители разрешили нам слопать по целой пачке чипсов в машине. Потом доехали наконец до какой-то ночной закусочной, и нас в десять вечера накормили яичницей-болтуньей и молочным коктейлем. Ну?

Я улыбнулась неожиданно четкому давнему воспоминанию: мы с Лани, усталые, дурно пахнущие и босые, сидим на ярко-красном виниловом диванчике и потягиваем молочный коктейль — у меня клубничный, у Лани шоколадный, — периодически угощая друг друга, а мама с папой стоят у прилавка, тычут в карту и беседуют с официанткой — у нее прокуренный голос, — выясняют, где именно мы сбились с пути.

Я вновь взяла пачку фотографий в надежде вспомнить что-нибудь еще. Пролистывая их во второй раз, ощутила смутное беспокойство. Вот снимок, где мы втроем в саду. Я внимательно рассматривала мамино лицо, пыталась воскресить в памяти ее улыбку, смех. Взгляд зацепился за расплывчатую фигуру позади мамы, я прищурилась. Светлые волосы, розовое легкое платье… Мелани Кейв.

Я закрыла ее нечеткое лицо большим пальцем, с трудом сглотнула и спросила у Лани:

— Ты знала про Мелани Кейв?

— В смысле? — Голос сестры прозвучал глухо, сдавленно.

От этого голоса у меня внутри все перевернулось. Она знала о романе между Мелани и нашим отцом, сомнений не было. Знала о том, что у Мелани имелся мотив для убийства. Почему же обвиняла Уоррена?

Я не успела найти ответ — в дверь неожиданно постучали.

Я открыла. Передо мной предстала Поппи Парнелл с занесенным кулаком, готовая постучать вновь. Жабьи глаза за стеклами очков в массивной черной оправе выпучились, взгляд забегал между мной и Лани.

— Ух ты, — произнесла Поппи вместо приветствия, едва не истекая слюной. — Вы обе здесь.

— Уходите. — Я попыталась закрыть дверь.

Поппи придержала дверь рукой и обратилась к Лани:

— Я сегодня приходила к вам домой.

— Знаю. — Сестра встала рядом со мной. — Я не открывала, потому что не хотела с вами разговаривать.

Поппи помахала в сторону Лани пальцем — жест показался знакомым до отвращения — и без приглашения шагнула в коридор.

— Когда люди так поступают, я начинаю подозревать их в во лжи.

— Это частный дом, — возмутилась я. — Вы не имеете права входить без приглашения.

Поппи пропустила мои слова мимо ушей.

— Вы обе отказываетесь принимать участие в моем подкасте, но я хочу в последний раз обратиться к вам с просьбой.

— Нам это неинтересно, — ответила я.

И с удивлением заметила, что мы с Лани держимся за руки. По чьей инициативе — моей или ее?

— Я понимаю ваши сомнения и надеюсь вас переубедить, — не сдавалась Поппи. — Пока что моя история основывается на описаниях людей, которые знали вашего отца поверхностно. Рассказ по-настоящему выиграл бы от мнения тех, кто знал Чака Бурмана близко.

— На хрен ваш рассказ, — отрубила Лани, крепче стиснув мои пальцы.

— Похоже, возникло недоразумение. Мой подкаст воспринимается как кампания по освобождению Уоррена Кейва, однако у меня другая цель. Я хочу пересмотреть дело, выступив незаинтересованным сторонним наблюдателем. Убийство вашего отца потрясло всех, и есть вероятность, что чувства помешали достоверному расследованию. Я лишь хочу, чтобы правда вышла наружу, а ваш отец был отомщен.

— Бред сивой кобылы, — сообщила я. — Чудесная версия, но я в нее ни капли не верю. Вы мечтаете лишь об одном — заработать на слухах.

— Я журналист, Джози. Я не торгую слухами. Точнее, неподтвержденными слухами.

— Что это значит? — Сестра вздрогнула.

— Это значит, что я слышала о вас, Лани, кое-что интересное. — Улыбка Поппи стала зловеще-приторной. — Например, слышала, будто ваш муж в старших классах был возлюбленным вашей сестры.

— Не впутывай Адама, — прошипела Лани. — Он тут совершенно ни при чем.

— Может, и ни при чем. — Поппи с невинным видом пожала тощими плечиками. — Но когда суд выносит пожизненный приговор на основании слов одной-единственной женщины, то лучше бы ей иметь чертовски безупречную репутацию, вам не кажется? Если же эта женщина способна отбить парня у собственной сестры-близняшки… ну, наверное, такое поведение может поставить под сомнение многое.

— Глупости. К тому же Лани не отбивала у меня парня. — Я удивилась, как легко с моего языка слетела ложь. — Я уехала путешествовать. Лани с Адамом сошлись уже после моего отъезда.

— Я слышала другое. — Судя по тону, Поппи не купилась на мою сказку.

— А, так теперь вы обвиняете во лжи нас обеих? Это все, на что вы способны?

— Конечно, не все! — Глаза Поппи за стеклами очков блеснули. — Советую завтра ознакомиться с моим подкастом. Вас ждет сенсация.

Волосы у меня на руках встали дыбом. Я посмотрела на сестру, но та стояла с непроницаемым лицом.

— Очередные сплетни? — холодно поинтересовалась Лани.

— Послушаете — узнаете. — Поппи ткнула в нашу сторону пальцем. — Анонсов не делаю. Разве что в обмен на интервью — ваше мнение о подкасте.

— И не мечтай! — презрительно усмехнулась Лани.

— Подумайте, — настаивала Поппи.

Возможно, она продолжила бы свои увещевания, однако тут в открытые входные двери вплыла Эллен. Вид у нее был чрезвычайно белокурый, отекший и несколько раздраженный. Она уперлась руками в бедра и обратилась к Поппи:

— Вы что здесь делаете?

— Растолковываю вашим кузинам очевидную истину: мой подкаст только выиграет от интервью с теми, кто знал их отца по-настоящему. — Поппи склонила голову в сторону Эллен и чуть улыбнулась. — Успеха я не достигла. Давайте вы поможете кузинам понять, какую пользу принесет их участие, — или дадите интервью сами?

— Шуточки шутим? — с невозмутимым видом ответила Эллен. — Проваливай из маминого дома, халтурщица!