в голосе произносит Эмир, и Сархад переводит на него гневный взгляд.

— Разве я разрешал вам говорить? — слышу волны убеждения в голосе Сархада. Они очень легкие, завуалированные, но вполне осязаемые.

Сжимаю крепче руку Эмира, мысленно накидывая на него некое подобие кокона, защищающее от волн Сархада.

— Твое позволение мне не нужно, — буквально выплевывает Эмир. — Еще раз скажешь что-то подобное, и я раскрою голову тебе и всем твоим ряженым в белое ублюдкам. Это ясно?

Сархад отшатывается от нас в бешенстве, полоумно глядя то на меня, то на Эмира.

— Как?.. Как тебе?..

Я знаю, что он хочет спросить. Хочет, но не может.

Теперь только я поняла все.

Благодаря своему дару целительницы, я научилась видеть звуковые волны, посылаемые алиядами, и останавливать их, исцелять пространство от их губительного воздействия.

Сархад делал это не только с Эмиром. Он управлял всеми. Научился виртуозно манипулировать своим голосом так, что никто не мог бы заподозрить его в нарушении Кодекса.

Лавр, мой учитель, говорил, что давно не видел никого с таким даром, как у меня. А значит, никто кроме меня и не смог бы уличить Сархада.

— Она не будет отвечать на твои вопросы, — Эмир кривит губы, вырывая меня из осознаний, свалившихся обухом на голову. — Но у тебя есть шанс попросить прощения у дочери.

— Как ты смел явиться сюда! — шипит Сафрол, и я оборачиваю голову к нему, все еще прижимающему к телу жалобно скулящую Азу. — Предатель! Что ты сделал с моей дочерью?!

— Ровно то, что твой император сделал со своей, — усмехается Эмир. — Такое ведь здесь у вас наказание за предательство, не так ли? Я лишь почтил ваш Кодекс, — Эмир издевательски склоняет голову, словно отдает дань традициям алияд.

Сархад не дурак, и он абсолютно точно осознает, что разговор течет в опасном русле. Если старейшины заподозрят его в нарушении…

— Не здесь, Сафрол, — император, оправившийся от шока, указывает рукой на лестницу. — Мы поговорим приватно.

Эмир, прекрасно понимающий суть этого предложения, с нескрываемым презрением смотрит на Сархада, и от того император злится еще больше.

А меня медленно начинает разбирать паника.

Я понимаю, что Сархад куда древнее и опаснее Азалии.

Есть ли у Эмира какой-нибудь план отступления? Не мог ведь он все это затеять только для того, чтобы увидеть мучения своих врагов?

Сафрол и Сархад сломлены. Поражены. Это явно читается в их взглядах.

Но что теперь?.. Как мы покинем планету, с которой два самых могущественных человека нас явно не намерены отпускать?

— Спустимся в сады, — слышу шепот Сархада сзади. — Там нас не потревожат чужие уши.

— Я хочу, чтобы ты убил ублюдка! — рычит Сафрол. — Он надругался над моей дочерью и искалечил ее! Чертов космический пират!

Во мне все застывает от ужаса, ведь я понимаю, что Эмир их слышит. Перевожу на него испуганные глаза, но он, идущий рядом и сжимающий мою руку, выглядит абсолютно беспечно.

Он слышит их слова, но ему плевать.

У меня пот градинами сползает по спине, пока мы спускаемся вниз по темной винтовой лестнице башни.

Мозг лихорадочно соображает. Я буквально каждой клеточкой кожи ощущаю волны ненависти, дышащей нам в спины, и совершенно не представляю, как избежать наказания.

Как бы силен не был Эмир, против целой планеты врагов он не сможет выстоять…

— Господа, — Сархад, успевший взять себя в руки, кивает старейшинам, сопровождающим нас, — здесь мы покинем вас. Мы проведем переговоры с отступниками, и позже, они предстанут перед вашим справедливым судом.

Древние старцы, лица которых не поменялись, пока они наблюдали всю сцену на крыше башни, не изменились и сейчас.

Они всегда больше напоминали мне каменные изваяния, нежели живых существ, и сейчас, стали похожи на них еще больше.

Представители элиты же смотрели на нас с ненавистью и ужасом. Я даже не сомневалась в том, какого приговора они потребуют в случае, если дело дойдет до суда.

Все они кланяются Сархаду, прежде чем удалиться. Сам же император равнодушно наблюдает за всем этим, и потом, когда последний из алияд пропадает из вида, дергается ко мне, пытаясь ухватить за локоть привычным грубым движением.

Эмир реагирует так быстро, что поражает всех нас, оставшихся. Он заводит меня за свою спину и рычит в лицо Сархаду:

— Тронешь ее, и я переломаю все кости в твоем теле. Это ясно?

Выглядывая из-за его широкого плеча, я вдруг впервые понимаю, что отец больше не властен надо мной. Его лицо искажено бешенством и удивлением. Он явно не понимает, что делать.

— Не здесь, — Сафрол, тоже оставшийся с нами, прижимает к себе дочь. — Мы еще вернемся к этому…

Император резко разворачивается, двигаясь в сторону выхода, а я благодарно смотрю на Эмира, лицо которого выражает слепую ярость. Он мельком смотрит на часы на запястье, прежде чем повести нас следом за алиядами.

Оказавшись на улице, я глубоко вдыхаю воздух Архаира, наполненный ароматом трав, которых нет ни на одной другой планете. Чужой. Враждебный. Архаир, со всей своей красотой и многообразием существ, так никогда и смог стать для меня настоящим домом. Единственное, чего я сейчас хочу — это оказаться с Эмиром далеко отсюда. Никогда не видеть больше лицо отца и его приближенных. Хочу увидеть мать и тьму Аркануума. Все великолепие древней звезды вызывает во мне жуткий протест.

Мы заходим в сад, и следуем по нему молча, пока Сархад ведет нас вдоль подстриженных кустов и белых скамеек. Изредка на нас оборачивается только Аза, смотря с ненавистью и победой. Ей явно кажется, что теперь, оказывавшись на Архаире, мы понесем наказание за то, что сделали с ней.

— Здесь будет удобно. — Сафрол указывает на квадратный участок парка со скамейками и фонтаном, с которого открывается вид на поля Архаира. — Я хочу знать, что вы сделали с моей дочерью.

— Я ведь уже сказал, — Эмир лениво приваливается к фонтану. — Она получила наказание сообразное с ее преступлением. — Усмехается, глядя на Сархада. — Это ведь ты надоумил ее, не так ли? Отпустил в мир, чтобы потихоньку порабощать его, начав с меня, а потом подобравшись к Мулциберу.

Это не вопрос, а утверждение.

Эмир понял и все истолковал верно, после того как я рассказала ему о Кодексе алияд и своем отце.

К моему удивлению, ни Сархад, ни Сафрол не начинают гневно отвергать эти обвинения. Хмурые и злые в своих белых одеждах, они смотрят на Эмира так, словно готовы растерзать его. Уверена, это бы уже и случилось, не пойми Сархад, что я ограждаю своего мужчину от воздействия их голоса.

— Ваши