не такие, как обычные люди, Аиша… — он жадно покрывает поцелуями мое лицо, сжимая его в ладонях. — Температура наших тел, куда выше, ты же знаешь… Чувствуешь… В нас есть что-то иное… Что-то, наделяющее нас даром…

— Что ты делаешь? — вздрагивая я, осознавая наконец, что руки Эмира, ласкают мое тело.

Стерлось все.

Он уничтожил целую расу. Бомбой, созданной матерью, и давшей ей мое имя… Эмир уничтожил планету, на которой я выросла… Людей, причинявших мне только боль…

— Иди сюда… Ты нужна мне…

— Нет!.. Оставь меня!..

Я пытаюсь вырваться, но Эмир только крепче прижимает меня к своему сильному нагому телу. Я начинаю задыхаться от этой страсти и презрения самой к себе. Я рассыпаюсь в прах от его прикосновений, точно так же, как и Архаир…

«Он разорвет твою душу на части…»

Пророческие слова спутницы Александра всплывают в памяти.

— Это все только ради тебя… Ради тебя, Аиша…

— Эмир!.. Прошу!.. Не надо!.. — он целует меня в шею, помешано шепча на ухо нежности, хватает за бедра, притягивая на себя. — Эмир!.. Нет!.. Это не правильно!..

— Ничего… Нет ничего более правильного, чем то, что мы вместе…

— Прошу тебя, остановись! У тебя, что, ничего святого нет?

— Есть святое. Ты. А всё остальное, всех остальных, тех кто попытается влезть, я вырежу, убью нахер! Ты только имеешь значение и не будет другого.

Он укладывает меня на выжженную землю, ложась сверху, и я начинаю рыдать от обреченности. Я понимаю, что мы безумны. Мы с ним оба сошли с ума. И эта страсть уничтожила целую расу… Целую планету…

Я ничего не слышу, громе грохота его прерывистого дыхания на ухо и не чувствую ничего, кроме истомы, которой наполняется мое тело от его жёстких рук на животе и бедрах, подтягивающий к себе то ближе, то дальше с каждым толчком.

— Это не правильно… — рыдаю я, чувствуя, как тело предает меня, отзываясь на каждое движение Эмира.

А он хрипит и стонет мне на ухо, пока схожу с ума под ним. Глаза закатываются от неги, в которую меня погружает его раскаленное тело, двигающееся с неистовым темпом.

Пальцы погружаются в теплый пепел сожженного Архаира, и я закидываю голову, выгибаясь струной в сильных руках Эмира, когда оргазм расползается во мне от очередного его сильного толчка, достающего до самой глубокой точки во мне.

Широко распахивая глаза, я кричу и вижу, как полыхают раскаленные развалины дворца, в котором я выросла. Я вдыхаю воздух, напитанный пеплом, и произношу его имя.

Глава 26

Я никогда не забуду вид полыхающего Архаира сквозь стекло «Черной бездны». Черная планета с горящими кратерами от мощных взрывов бомб.

Мне до сих пор не верится, что мы с ним сделали это.

Я до сих пор не могу поверить в то, что столько душ было отобрано нами.

«Нами», потому что где-то в глубине себя я знала.

Точно знала, что Эмир никогда не простит их за то, что они сделали, но… Не остановила его.

Не поднимала тему мести, боясь того, что спугну его, остановлю…

Поэтому, это была не только кровавая вендетта Эмира. Это была наша общая месть.

Месть людям, пытавшимся нас разлучить. Месть тем, кто насмехался над нами, считая себя выше того чувства, что зажглось много лет назад.

Всегда были только мы.

И сейчас, сжимая его руку и глядя на приближающийся Аркануум, я знала, что мы с ним прокляты. Связаны на веки тем преступлением, которому никогда не будет искупления. И возмездие обязательно придет за нами…

Алияды — дети Абсолюта, и мы не имеем права отбирать чужие жизни. Я же была повинна в миллионах смертей. И самое ужасное заключалось в том, что я испытывала чувство вины лишь потому, что это было «правильно».

На самом деле, я была благодарна Эмиру за то, что он сделал.

А значит и я была зверем. Точно таким же, как и мужчина, которого я люблю больше всего на свете.

— О чем ты думаешь? — Эмир привлекает меня к себе, целуя в висок, и я чуть прикрываю глаза от удовольствия.

— О том, что мы прокляты, — чуть улыбаюсь я.

Он смотрит на меня очень серьезно, а потом заключает мое лицо в свои ладони:

— Это моя кара, Аиша. И я понесу ее сам. Не вини себя в том, о чем даже не знала.

— Ты совсем забыл, — грустно улыбаюсь я, заглядывая в его неоново-зеленые глаза, — мы части одного целого. А значит, если тебе гореть в вечном пламени ада, то и я отправлюсь следом за тобой.

Вижу, как уголок его губ чуть вздрагивает, а глаза смотрят с неверием. Эмир сильно, до боли сжимает мое лицо, а потом впивается своими губами в мои исступленно, как будто я его воздух.

И это так и есть.

Куда бы ни пошел он, я всегда буду рядом.

Останусь рядом с ним, даже если он сожжет весь мир.

Так всегда было.

И так всегда будет.

***

Я вижу ее еще на посадочной площадке.

Она стоит в черной военной форме, неотрывно глядя на огромное судно «Черная бездна», садящееся на последней точке под названием «дом».

Я дома.

И сейчас, едва сдерживая себя, чтобы не начать бить кулаками в закрытые двери, я чувствую, как колотится сердце, а к горлу подступает ком.

Я чувствую ее. Она совсем близко.

И едва только двери распахиваются, я хочу бросится на землю, но вижу, что она стоит на трапе прямо передо мной.

Не смогла дождаться. Как и я.

Мы смотрим друг на друга, и я вижу, что и ее трясет точно так же, как и меня саму. Влажные от слез глаза и пересохшие от учащенного дыхания губы.

— Мама… — тихо шепчу я.

И она бросается вперед, начиная обнимать меня, прижимая к себе и целовать в волосы, лицо, голову. А я просто рыдаю и не могу остановиться. Захлебываюсь, как маленькая девочка. Последний раз я так плакала только когда люди Сархада забирали меня.

И сейчас, спустя десять лет, я вновь ей стала.

Той самой девочкой, ее девочкой. Как будто не было всего этого бесконечного времени, пока у меня отобрали мать.

— Дай я взгляну на тебя, — Энже трясущимися руками берет меня за лицо, любуясь каждой черточкой. А я точно так же жадно смотрю на нее, боясь даже моргнуть, чтобы она не исчезла.

Это не сон. Впервые за бесконечность этих лет, мама действительно со мной.

— Какая ты красивая, — хрипит она,