— Люси, пожалуйста, не нужно сейчас цитировать маму.

— Ты должна расстаться с ним, Мари. Физически, эмоционально, морально. Он токсичен для тебя. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Ты ведь даже понятия не имеешь, что значит быть замужем! — Она перешла на крик. А ведь Мари никогда даже не повышала голос.

— Но зато я знаю, каково это, когда тебя уважают! Господи, не могу поверить, что все это время ты лгала мне!

— Прости меня за этот обман. Но, если начистоту, ты в последнее время тоже честностью не отличаешься.

— Что?

— А вот что, — сказала она, указывая на Тэлон. — Вся эта история с Грэмом очень странная. Почему ты заботишься о его ребенке? Девочка уже достаточно подросла, чтобы он сам справлялся с ней или, на крайний случай, нанял няню. Скажи мне правду, почему ты до сих пор с ними?

Внутри у меня все сжалось.

— Мари, это не одно и то же…

— Это абсолютно одно и то же! Ты говоришь, что я сохраняю брак, лишенный любви, потому что слаба духом. Ты злишься, что я лгала тебе. Хотя сейчас ты лжешь и мне, и себе. Ты остаешься рядом с Грэмом, потому что влюбилась в него!

— Прекрати!

— Так и есть.

У меня отвисла челюсть.

— Мари… речь сейчас не обо мне, не о Грэме… ни о ком, кроме тебя. Ты совершаешь огромную ошибку, возобновив отношения с ним. Это ненормально и…

— Я возвращаюсь домой.

— Что?! — воскликнула я, потрясенная до глубины души. Расправив плечи и приподняв подбородок, я сказала: — Там не твой дом. Твой дом — это я. Мы дом друг для друга.

— Паркер считает, что нам нужно попытаться возродить наш брак.

Какой брак?

— Мари, он объявился после двухлетней ремиссии у тебя! Он ждал, проявит ли рак себя снова! Он подлый змей!

— Прекрати! — закричала она, раздраженно размахивая руками. — Просто перестань. Он мой муж, Люси, и я возвращаюсь в его дом. — Она опустила голову, и голос ее дрогнул. — Я не хочу такого же конца, как у нее.

— Как у кого?

— Как у мамы. Она умерла в одиночестве, потому что никогда ни одного мужчину не подпускала к себе настолько, чтобы дать ему возможность полюбить ее. Я не хочу умереть без любви.

— Он не любит тебя, Горошинка.

— Но он может полюбить. Думаю, если я немного изменюсь, если стану хорошей женой…

— Ты была самой лучшей женой, Мари. Ты посвятила себя ему.

Из ее глаз потекли слезы.

— Тогда чего же во мне не хватало? Он дает мне еще один шанс, и в этот раз я буду стараться лучше.

Это просто безумие. Невероятно, с какой скоростью гнев перерос в искреннюю печаль по моей сестре.

— Мари, — тихо сказала я.

— Maktub, — сказала она, глядя на татуировку на своем запястье.

— Не делай этого. — Я покачала головой. Мари даже не представляла, как сильно болело за нее мое сердце. — Не ищи оправдания в нашем семейном слове, не искажай его значения.

— Оно означает, что все предначертано, Люси. Это значит, что всё происходящее должно было произойти. Всё, а не только то, что ты считаешь предначертанным. Нельзя брать от жизни только хорошее. Нужно принимать всё.

— Нет. Это неправда. Если навстречу летит пуля и есть возможность увернуться, нельзя просто стоять и ждать, когда она убьет тебя. Вот и ты, Мари, отойди в сторону. Увернись от пули.

— Мой брак не пуля. Это не моя смерть. Это моя жизнь.

— Ты совершаешь огромную ошибку, — прошептала я, и слезы заструились по моим щекам.

Она кивнула.

— Возможно. Но это будет моя ошибка. Так же, как Грэм — твоя. — Она вздрогнула и обхватила себя руками, словно оказалась во власти холода. — Знаешь, я не хотела тебе рассказывать, но… теперь рада, что ты все узнала. Срок моего договора об аренде квартиры скоро истекает, так что тебе придется подыскать себе жилье. Послушай… если ты не против, давай все же прогуляемся, чтобы проветрить голову.

— Знаешь что, Мари? — Я поморщилась и покачала головой. — Я, пожалуй, откажусь.

Самое сложное в жизни — это видеть любимого человека, делающего шаг прямиком в пекло, а ты не можешь ничего сделать и только смотришь, как он сгорает.

* * *

— Ты останешься у нас, — сказал Грэм, когда мы общались с ним по видеосвязи. Он звонил из своего номера отеля в Нью-Йорке.

— Нет, не говори глупостей. Я что-нибудь придумаю. Через два дня ты вернешься, и я займусь поиском квартиры.

— А пока не найдешь, будешь жить у нас. Никаких «если» или «но». Все в порядке. В моем доме достаточно места. Тем не менее, мне жаль, что так вышло с Мари.

Я вздрогнула, вспомнив обо всем… о том, что она возвращается к Паркеру.

— Я просто не понимаю. Как она может вот так взять и простить его?

— Одиночество — самый большой обманщик, — сказал Грэм, присаживаясь на край кровати. — Большую часть времени оно отравляет человека смертельным ядом и внушает мысль о том, что даже с чертом будет лучше, чем жить одному. Почему-то принято считать, что раз человек одинок, значит, он недостаточно хорош. Поэтому яд одиночества, проникший в человека, заставляет любое проявление внимания принимать за любовь. Ложная любовь, основанная на одиночестве, в итоге приводит к жестокому разочарованию — уж я-то знаю. Я был одинок всю свою жизнь.

— Ужасно то, что ты сейчас сделал. — Я вздохнула. — Ужасно, что ты сейчас просто взял и превратил мое раздражение на сестру в желание пойти и обнять ее.

Он усмехнулся.

— Прости. Я могу как-нибудь обозвать ее, если ты… — Его взгляд застыл на экране телефона. В прищуренных глазах Грэма я сразу же заметила тревогу.

— Люсиль, я перезвоню тебе чуть позже.

— Все в порядке?

Не ответив мне, Грэм завершил звонок.

Грэм

Я мастерски писал романы. Я знал, как создать по-настоящему классную историю. Хороший роман — это не просто набор слов. В хорошем романе каждое предложение наполнено смыслом, каждое слово играет роль в развитии сюжетной линии. В хорошем романе всегда есть предпосылки к поворотам сюжета и намеки на дальнейший путь его развития. Если читатель внимательный, он всегда заметит эти предупреждающие знаки. Внимательный читатель в каждом слове прочувствует вылитую на страницы душу и в конце прочтения останется доволен. Хороший роман всегда имеет структуру.

Но жизнь — это не роман. Реальная жизнь — это хаотичный набор слов, которые иногда складываются во фразу, а иногда — нет. Реальная жизнь — это множество эмоций, зачастую бессмысленных. Реальная жизнь — это первый черновик романа, карандашный набросок с исправленными словами и зачеркнутыми предложениями. В них нет красоты и гармонии. Они появляются без предупреждения, рождаются в муках. И когда реальная жизнь решает, что по сюжету тебя пора немножечко взбодрить, то происходит нечто, после чего ты лишаешься способности дышать и остаешься с истекающим кровью сердцем на съедение волкам.