Скорняк, ворочая окровавленной башкой, уже силился подняться с земли, когда Рудик подскочил к нему и с размаху рубанул ножом по груди. Миг – и в его лапке болтается перерубленный надвое шнурок с кусочком окровавленного меха на нем.

– Это тебе за моих братьев! – выкрикнул спир.

Скорняк взревел, приподнялся, вслепую махнул дубиной, но шустрый Рудик успел отскочить в сторону.

А потом Мертвая Зона взяла свое.

Тело Скорняка затряслось в конвульсиях, безумный рев вырвался из его груди – и оборвался на самой высокой ноте. Потому что никакой процесс регенерации не сможет запуститься, если в теле больше нет ни капли крови…

Мумия жуткого мутанта рухнула на землю, и развалилась на две сухие половинки. Одну из них Рудик с ненавистью пнул, и она рассыпалась в пыль.

– Спирры, – прорычал позади меня собакоголовый. – Я думал, что это сказки прро их волшебные шкуррки. Интересно, а почему этот прримат не преврращается в мумию? Он же только что убил, причем убил очень даже крроваво.

– Наверно, потому, что он и есть спир, у которого волшебная шкурка на нем с рождения, – сказал я. – И да, он не примат. Он – человек.

– Хомо? – уточнил собакоголовый.

– Хомо, – подтвердил я. – Сапиенс. Человек разумный.

Рудик тем временем пнул вторую половинку мумии, убедился, что и она рассыпалась, после чего вразвалку направился ко мне. Его слегка трясло от возбуждения, и он никак не мог попасть клинком «Катрана» в ножны. Наконец, он справился, подошел ко мне и проворчал:

– Ну вот, на час тебя оставить нельзя. Вечно попадешь в какую-нибудь историю.

– Этот героический спирр – твой дрруг? – уточнил собакоголовый.

– Да. Он – мой друг, – твердо сказал я.

Собакоголовый нырнул за прилавок, и тут же вынырнул обратно, держа в лапе два стальных, слегка тронутых ржавчиной прямоугольника с выбитыми на них замысловатыми символами.

– Тогда вот вам обоим каррточки постоянных покупателей, – сказал он. – И да, десять тысяч патрронов обойдутся тебе, хомо, в двадцать золотых. Мы, торжокские марркитанты, своих не обижаем.

* * *

Денег у меня не осталось. Совсем. Зато от Мертвой Зоны мы отъехали, затарившись под завязку. Два полных короба по бокам мотоцикла, плюс запас в две тысячи патронов, плюс машинка для снаряжения лент. Для Рудика на рынке нашлись крохотные детские «берцы», которые, одетые на два носка, пришлись впору. Грузовик Скорняка, который принадлежал нам с Рудиком по праву победителей, мы продали тут же, поэтому нам хватило и на припасы, и на СВД. И даже на пятьдесят патронов к ней осталось. По идее, можно было вполне без нее обойтись, оружия нам хватало. Но не смог я пройти мимо. Не смог – и все тут.

– Совсем денег не осталось? – вздохнул Рудик, когда мы подошли к мотоциклу.

– В ноль, – честно ответил я, пристраивая чехол с СВД в мотоциклетную сумку. – Но не боись, до Москвы нам всего этого за глаза хватит.

В глазах спира блеснул огонек.

– А мы, значит, в Москву едем?

– В нее.

– Много я про этот город легенд слышал, всегда мечтал побывать.

– На самом деле, ничего хорошего, – хмыкнул я. – Мутант на мутанте, и все пытаются друг друга сожрать, чтобы выжить.

– Везде так, – пожал плечами Рудик. – Не ты сожрешь, так тебя сожрут. Закон жизни, старый, как мир.

– Ладно, философ, садись в сумку, – сказал я. – Хорошо бы к вечеру до МКАДа добраться. Если мы только что Торжок проехали, то я уж примерно представляю, что дальше. Километров сорок до Твери, а там еще сотня – и Москва.

– За восемь часов полторы сотни километров по пустоши? – усомнился Рудик.

– Попробуем, – сказал я, заводя мотоцикл.

…Шоссе, конечно, было раздолбанным донельзя, но я уже неслабо приноровился к тяжелому мотоциклу. Какие ямы объехать, а какие форсировать, чуть снизив скорость, решал уже интуитивно – и почти не ошибался. Только Рудик кряхтел и тихо матерился, когда его очередной раз встряхивало в сумке. Но терпел, хотя один раз его даже вывернуло. Но ничего, перегнулся через борт, проблевался, и сел обратно. Слегка зеленоватый на морду лица, но вполне себе готовый стойко переносить дальше тяготы и лишения ради путешествия в Москву.

Сорок километров мы проехали за час. Судя по спидометру, мотоцикл вполне мог развить скорость далеко за двести километров в час, но по такой дороге и сорок было за счастье.

Кстати, на шоссе было пустынно, по обеим сторонам от него – тоже. Ничего нового, ничего примечательного. Как и раньше – поля, рощи кривых деревьев, снова поля, заросшие бурьяном и серой травой. Пустошь, как верно заметил Рудик, по другому и не назовешь. Изредка попадались останки придорожных деревень, ржавые остовы машин на обочинах – и всё. Ничего и никого. Что в нашем случае однозначно к лучшему. Чем меньше встреч на дороге, тем спокойнее.

Заботило меня только одно. Тверь. Большой город, в котором наверняка либо толпы мутантов бродят, либо банды вормов. Либо люди, для которых мотоцикл, груженный всяким добром – более чем ценный приз.

Признаться, пожалел я, что не расспросил маркитантов на рынке о том, что может нас ждать в Твери. Хотя мог бы. Но как-то не до того было. А когда подумал об этом, то оказалось, что мы уже отъехали довольно порядочно от торжокской Мертвой Зоны. Возвращаться назад полста кэмэ по разбитому шоссе – нет уж, спасибо. Как говорится, хорошая мысля приходит опосля. Ну и ладно, обойдемся как-нибудь.

Откуда-то помнил я, что шоссе, соединяющее Москву и Питер, огибает Тверь справа, пересекая Волгу по единственному мосту. И далеко не факт, что он уцелел после войны. Можно, конечно, срезать через город, там мостов то ли три, то ли четыре. Но город – это всегда опасность…

Когда впереди замаячили развалины городских зданий, я притормозил и коротко скомандовал:

– Обедаем.

– Ты уж как-нибудь сам, – отказался все еще зеленый Рудик. – А я водички попью.

– Ладно, как хочешь.

Вскрыв ножом консерву с тушенкой, я ел и прикидывал, как лучше поступить. Направо повернуть, в объезд, или все-таки прямо, через город? На первый взгляд, городское шоссе получше сохранилось. Если втопить километров под сто, можно пролететь по городу минут за десять. При условии, конечно, что там никто на дорогах баррикад не понастроил…

– Сомневаешься? – спросил Рудик, отрываясь от бутыли с водой. – А ты не сомневайся. Вижу же, что душа у тебя лежит к тому, чтоб прямо ехать. Включи пулеметы, пусть подкручиваются помаленьку. Если кто попытается дорогу заступить – сметешь. Я в тебя верю.

– Ну, спасибо, – проворчал я. – Я без твоих советов никогда б ничего не решил, ага.

– Одна голова хорошо, а две – больше, – наставительно произнес спир, снова прикладываясь к бутылке.