— Нет, я вам верю, — кивнула я.

— У вас еще есть вопросы? — спросила Настя. — Я очень устала.

Я молча поднялась и налила ей еще воды.

— Думаю, главное мы уже выяснили, — посмотрела я на Мельникова. — Осталось немного… Самый главный вопрос — как вы оказались в доме Натальи Заманихиной?

— Думаю, что так же, как и вы, — логическим путем, — улыбнулась Настя. — Мне необходимо было узнать, где находятся деньги, которые были у Перфильева. Я долго анализировала, думала, сопоставляла все факты… Я вспомнила о женщине на похоронах, которая, кажется, называла себя его бывшей подругой. Потом позвонила Тамаре Григорьевне, выяснила подробности и узнала, что за день до своей смерти Сергей ходил к Наталье. Конечно, это было слабым предположением, но я решила все-таки попробовать. И неожиданно увидела вас.

— И вы хотели забрать деньги сами?

— Я же говорю, мне нужно было спасти честь Артема! — воскликнула Настя. — Клянусь, я хотела вернуть их Драгомилову. Мне нужно было хоть как-то обелить Артема. Вот единственное, о чем я жалею, — я не успела этого сделать.

Теперь Драгомилов так и будет считать, что Артем его обманул.

На это я ничего не сказала, а задала еще один вопрос:

— Так как же вас зовут на самом деле?

— Мое полное имя — Анастасия, — пояснила Настя. — А сокращенно в школе меня называли Асей. Хотя Ася — скорее производное от Александра, но мама с папой считали это сокращение очень красивым. Мне же этот вариант никогда не нравился, и я, закончив школу, предпочла, чтобы меня называли Настей. Кстати, именно так называл меня мой бывший муж.

— Вот, кстати, о муже, — вспомнила я. — Господин Томилин говорил мне о том, что девушка, в которую был влюблен Влад Калиниченко, вроде бы давно вышла замуж…

— И так же давно развелась, — подхватила Настя. — И оставила свою девичью фамилию. А благодаря бывшему мужу у меня появилась московская прописка, вот почему я жила там, а не в родной Самаре.

Я понимающе кивнула. Вроде бы все вопросы были заданы, все ответы получены, все загадки разгаданы. Не было только ответа на самый главный вопрос — что теперь будет с Настей? Вернее, юридически понятно — ее дальнейшую судьбу определит суд.

«Если она до него доживет», — невольно подумала я.

— Вы знаете, — словно отвечая на мои мысли, сказала Настя. — Мне совсем неохота отправляться в тюрьму, несмотря на то, что я, по сути дела, убийца.

— Это понятно, — согласился Мельников.

— Вы считаете, что я поступила неправильно, решив не прощать этим людям то, что они сделали? — Настя посмотрела Андрею в глаза, но Мельников не удостоил ее ответа. Капрянская перевела взгляд на меня. Мне пришлось сказать:

— Мне сложно ответить на этот вопрос. Я не знаю, Настя, как бы я поступила, если бы у меня убили жениха. Возможно, что тоже оставила бы кучу трупов. А может быть, и нет. Никто не может этого сказать, не пережив подобного. Но убивать… Не думаю, что месть — лучший выход. Посудите сами, чего вы добились своей местью? Мертвы несколько человек… Пусть они даже преступники, но не нам с вами решать, кому жить, а кому нет. К тому же у каждого из них остались родственники — родители хотя бы, которые уж точно ни в чем не виноваты. А Влад Калиниченко? Если бы не вы, он был бы жив и здоров по сей день. Месть несет разрушение, в этом я убеждена стопроцентно. Хотя кто я такая, чтобы читать вам мораль?

— Ну а из меня уж и вовсе моралист никудышный, — сухо вставил Мельников. — Дальнейшую вашу судьбу решит суд. Подпишите протокол.

И он сунул ей исписанный листок и ручку. Настя посмотрела на него неприязненно и, не читая, подписала листок. Затем она откинула голову на подушку и замерла. Когда мы выходили из палаты, я обернулась. Настя смотрела в потолок, из глаз ее медленно текли слезы…

Мы с Мельниковым шли каждый к своей машине молча. Не знаю, как у Андрея, а у меня на душе было не очень-то светло и радостно. Да и Мельников, похоже, был не в лучшем настроении, несмотря на то что мог закрывать очередное успешно завершенное дело.

— Что с деньгами? — спросила я его уже на улице.

— Ничего, — развел руками Мельников и вздохнул. — Перерыли все у этой Заманихиной — ноль! Видимо, мы либо ошиблись и Перфильев и не думал прятать деньги у нее, либо… Либо он, подлец, запрятал их так, что специальная поисковая группа не нашла. Собака тоже не помогла. М-да. Вот так.

— Ну ничего, зато дело раскрыто, — подбодрила я скорее саму себя. — А что с Голубковым?

— А что с Голубковым? — повторил мне в ответ Мельников, пожав плечами. — Сидит под стражей, рука у него уже заживает. Дальше уже не мне решать, куда его — в тюрьму или в психушку. Думаю, на этот раз сбежать ему точно не удастся. А с этой девчонкой… Надеюсь, конечно, что оклемается, хотя… Дальнейшая ее жизнь не представляется мне радужной. Тюрьма ждет дамочку, и на долгие годы, Таня. Да ты и сама все понимаешь.

— Понимаю, — кивнула я. — Позвони мне, если будут новости, хорошо?

— Непременно, — заверил меня Андрей. — И спасибо тебе большое. Основную работу, как ни крути, ты провела. Если бы не твои поездки в Самару, если бы не твои догадки, если бы не твой визит к Заманихиной — неизвестно, на каком этапе расследования мы бы сейчас находились.

Попрощавшись с Мельниковым, я села в свою машину и отправилась домой. Непонятным в этой истории оставался только один момент — где же все-таки деньги, которые были украдены у Артема Березникова. Но меня он, если честно, волновал меньше всего. В отличие от участников этого запутанного дела… Из-за этих денег, собственно, с жизнью распрощались несколько человек. Законный их владелец Артем Березников был первым в этом печальном списке. За ним последовали Сергей Перфильев и Анжела Байкалова. Вклинившийся в разборку из-за этих денег романтик Влад Калиниченко тоже пострадал, в сущности, по этой же причине, хотя мотивы у него были самые благородные.

— Умерла, — спустя несколько дней коротко сообщил мне Мельников, и я даже не стала уточнять, кого он имеет в виду, — и так было ясно.

Я только вздохнула и, помолчав немного, спросила:

— Ну а еще что?

— Значит, что касается Березникова, то самарские коллеги выяснили этот вопрос, — перешел Андрей к делу.

— Каким образом?

— Голубков раскололся на эту тему, его возили в Самару, он показал место, где они с Перфильевым закопали труп своего бывшего начальника. Труп, естественно, достали и идентифицировали. Короче говоря, с Березниковым все понятно. Потом насчет Калиниченко… Здесь тоже все ясно, тот же пистолет, те же пули. Так что два убийства висят на этом психе. Да, теперь уже три… — спохватился он. — Кстати, ты свидетельница теперь, сама понимаешь.

— Мне не привыкать, — отмахнулась я. — А как ему удалось бежать из психушки?