– Договорились. Передавай остальным ребятам в редакции привет от меня. Через неделю пришлю тебе телеграмму.

* * *

Алекс шла по Красной площади мимо завезенных в Москву штабелей дров. Сообщалось, что союзники стали поставлять в город больше угля, но москвичи по-прежнему стояли в очередях с санками, чтобы получить полагавшиеся им по карточкам дрова.

В начале февраля над городом нависало темное небо, снова шел снег. Алекс была одета довольно тепло, но ее длинная куртка уже порядком износилась. Вдобавок правый рукав был испачкан засохшей кровью изнутри. Надо было попросить Джорджа прислать ей новое пальто.

Алекс вошла в гостиницу и спросила у администратора, нет ли для нее почты. Тот лишь покачал головой. Где же была Настя, черт подери? Если советские войска взяли Сталинград, ее должны были перебросить в другое место. Почему она ничего не пишет? Несмотря на то, что теперь она снова могла нормально ходить и прекрасно поговорила с Джорджем, Алекс почувствовала, как на нее наваливается тоска.

Поднявшись в свой номер, девушка встала у окна и наблюдала за крупными снежинками, кружившими снаружи. Она лишь слегка преувеличила, рассказывая Джорджу о своем здоровье. В целом она поправилась, лишь быстро уставала и чувствовала боль в плече, когда пыталась поднять что-то тяжелое. А еще она умирала от скуки. Лишь бы только получить какую-нибудь весточку от Насти.

Алекс смотрела в окно. Мимо Большого театра, пригибаясь от ветра, шли люди. В пальто и надвинутых на глаза ушанках все они выглядели на одно лицо. Две женщины, дежурившие у редко использовавшейся зенитки, казались несчастными. Они жались к маленькому костерку, который развели рядом с колесами пушки. Алекс заметила, что после взятия Сталинграда на улицах Москвы стало больше людей в форме. Наверное, они получали увольнительную на несколько часов в качестве награды за то, что им удалось уцелеть, в то время как миллионам других – нет.

Журналистка несколько раз прошлась по комнате. До нее вдруг дошло, что лучшим средством борьбы со скукой будет работа. Пришла пора позвонить в Отдел печати и узнать, куда ее могли направить.

Раздавшийся стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Неужели ей снова принесли еду в номер? Она же попросила больше этого не делать. Испытывая легкое раздражение, Алекс резко открыла дверь.

Перед дверью стоял какой-то солдат в полушубке и надвинутой по самые брови ушанке. На его плечах и шапке лежал еще не растаявший снег. А потом человек поднял голову.

– Настя! – вскрикнула Алекс и, схватив девушку за рукав, втащила ее в комнату. Алекс немедленно прижала Настю к себе, и ее подбородок стал мокрым от снега на полушубке.

– Как тебе удалось вернуться в Москву? Как ты? Почему ты мне не писала?

Настя сняла с себя полушубок и ушанку и бросила их на пол. В гимнастерке и летных брюках-галифе она выглядела просто чудесно. Судя по блестевшим новеньким погонам, девушка получила новое звание.

– Тебя повысили! – Алекс снова обняла Настю и поцеловала, взяв ее лицо в свои ладони. – Сколько у тебя времени? – Это был очень важный вопрос.

– Не слишком много, – вздохнула Настя. – Мне дали лишь сорок восемь часов, и я сразу поехала к маме. Пока я ела борщ, я сказала, что хочу тебя увидеть. Похоже, она не удивилась. Мне кажется, она понимает, как много ты значишь для меня. Но мне нужно вернуться к ней через пару часов, а завтра на рассвете сесть на первый поезд.

– Так у нас всего два часа? Тогда проведем их в постели. – Алекс расстегнула Настин ремень и бросила его на полушубок.

– Мне нравится эта идея, но, честно говоря, сначала мне нужно помыться. Мне не хотелось терять на это время дома, к тому же у тебя своя ванная, ведь так?

– Да, я проявляю там свои снимки. Но к счастью, на данный момент я все закончила. – Алекс схватила Настину гимнастерку и задрала ее наверх. – Мне хотелось сделать это с того самого момента, когда я увидела тебя, идущую по летному полю, – сказала журналистка и стянула гимнастерку через Настину голову. Волосы у девушки растрепались из-за ушанки.

– Прямо с того момента, как мы познакомились? – рассмеялась Настя, снимая сапоги и расстегивая брюки. – Ну ты и хищница.

– Я?! И это говорит мне девушка, которая охотится за немецкими летчиками и убивает их?

– Хорошо, хорошо. А теперь хватит острить, лучше поцелуй меня.

– Сначала ты снимешь эти ужасные трусы. Пойдем, я включу тебе воду. Тебе повезло, в гостинице еще есть теплая вода, но только до пяти часов вечера. – Алекс пошла в ванную и открыла кран, откуда потекла тонкая струйка теплой воды.

Настя последовала за ней.

– Ужасные? Ничего не ужасные. Я только вчера постирала их в снегу. – Стянув с себя последний предмет одежды, Настя встала перед Алекс, скрестив руки на груди.

Алекс, проверявшая воду, выпрямилась и улыбнулась.

– Какая же ты красивая. Я помню, как однажды ты показала мне свою прекрасную грудь, безжалостная распутница. Потом я много дней не могла успокоиться. – Алекс положила руки на талию Насти и притянула девушку к себе.

– И я. – Настя прижалась к американке, быстро поцеловала ее в губы и забралась в ванну. Со вздохом удовольствия девушка прикрыла глаза. – Ты залезешь ко мне?

– На двоих воды не хватит. Но я помогу тебе. – Алекс присела на корточки и стала поливать теплой водой Настины ноги.

Летчица провела мочалкой по лицу и горлу.

– Помощь мне понадобится, я всегда забываю, где нужно мыться.

– Вот здесь очень важно. – Взяв маленькое гостиничное мыло, Алекс провела им по внутренней стороне сначала левого, а потом правого бедра Насти.

Девушка откинулась на край ванны.

– О да. Я вечно забываю о своих ногах. Хорошо, что ты вспомнила.

Алекс продвинула свою мыльную руку вперед, и Настя села, схватившись мокрой ладонью за плечо Алекс, и пройдясь скользкими губами по щеке и уху американки.

– Да, это место тоже помой, и подольше. Как в прошлый раз в планере.

Журналистка стала намыливать курчавившиеся на Настином холмике волосы, а затем начала массировать нежные складочки внизу. Алекс ласково водила пальцами вдоль гладкой поверхности, чувствуя, нарастающее удовольствие девушки. Продолжая массировать ладонью, она позволила двум пальцам обогнуть небольшой изгиб и скользнуть в жаркую глубину.

– Да, вот так. Обожаю это, – простонала Настя в ухо Алекс и накрыла ее губы своими, запустив язык в рот американки. Теперь они обе проникали друг в друга. Пальцы Алекс двигались нежно и ритмично до тех пор, пока у Насти не сбилось дыхание. Тогда журналистка отстранилась.

– Я придумала кое-что получше, дорогая. Давай вытрем тебя и переместимся в кровать. – Алекс встала и сняла с себя рубашку с брюками, представ обнаженной перед слегка ошеломленной Настей.

– Нет, забудь о полотенце, – сказала американка и, взяв девушку за руку, потянула ее из ванной к постели. Они снова стали целоваться, прижимаясь друг к другу обнаженными мокрыми телами пока не упали на кровать. Алекс взяла инициативу на себя, и летчица, безжалостно расправлявшаяся с немецкими пилотами, сдалась ей на милость.