– Сколько?

– До обреза звёздного кольца приблизительно пять миллионов световых лет.

– Десять! – возразил Шапиро. – Если не больше.

– По оценке бортовых…

– К чёрту их оценки! Надо идти вперёд поелику возможно и анализировать изменение параметров среды, потоков излучений и мерности пространства.

– Клиф, расчёт «струны» на пять кубов.

– Принял.

– Я считал вас более решительным человеком, – разочарованно проворчал Шапиро.

– А вы бедовый! – восхитился Терёшин. – Любите шампанское?

– При чём тут шампанское? – не понял физик.

– Существует поговорка: кто не рискует, тот не пьёт шампанское.

– Я предпочитаю водку.

– Не все, кто рискует, успевают дожить до момента, когда можно пить шампанское, – назидательно проговорил Иванов. – Да и водку тоже.

Терёшин засмеялся. Интерком донёс смешки остальных членов экипажа.

– И это лучшие представители молодёжи, – горько вздохнул Шапиро. – А, Исфандияр?

Засмеялись все.

– Готов, – доложил инк.

– Артур!

– Вводные получил, – отозвался первый пилот. – Готовность десять!

Через десять секунд корабль прыгнул…

Кольцо из двух десятков красных гигантских звёзд, окружавшее «дыру» в пространстве, которая всасывала «тёмный поток», приблизилось.

Привычно сориентировались, провели контроль функционирования систем, проанализировали собранные Клиффордом показания датчиков, измерителей и фиксаторов полей и излучений.

Стали видны «полярные сияния», как назвала Вероника Солнышко вспыхивающие внутри кольца на фоне мрачной темноты красивые ажурные вуали жемчужного света.

Шапиро объяснил этот эффект взаимодействием континуумов местного космоса и того, что прятался за «дырой», принадлежащего «той стороне».

Сила, воздействующая на спейсер, увеличилась на порядок, и для того, чтобы «Ра» не сносило в горловину «дыры», надо было постоянно корректировать двигателем его положение в космосе.

Клиффорд, изучавший ближайшую к кораблю звезду класса М, превосходящую Солнце по размерам на два порядка[22], первым обнаружил нечто, названное им «колючкой».

Это была тоненькая былиночка, действительно похожая с большого расстояния на застрявшую в теле звезды колючку. Но когда компьютер обработал изображение, стало ясно, что «колючка» тянется гораздо дальше в космос, по направлению к соседней звезде, исчезая в темноте пространства.

Шапиро возбудился, потребовал сделать бросок к звезде.

Маккена тоже заинтересовался феноменом и дал распоряжение Клиффорду подойти к звезде ближе.

Прыгнули, вышли из «струны» в трёхстах миллионах километров от красного гиганта, покрытого чёрными пятнами и оспинами магнитных воронок и «рвами» более холодных областей поверхности звезды.

Инк выдал изображение «колючки».

В рубке наступила полная тишина.

«Колючка» представляла собой… такую же шипастую ферму, какая соединяла звёзды Оси Зла в Омеге Кентавра!

– Они! – мрачно проговорил Шапиро. – Я предполагал нечто подобное.

– Разве такое… возможно?! – с лёгкой дрожью в голосе спросила Вероника.

– Мы это видели, – подтвердил Иванов. – С нами ходили эксперты, они определили материал ферм, соединяющих звёзды, как фрактальную вакуумную кристаллизацию.

– Один из этих экспертов до сих пор с нами, – заметил Терёшин. – Он может подтвердить.

– Правда? – удивилась Вероника.

– Роза Линдсей.

– Ой, простите!

– И меня тоже, – добавил Шапиро с досадой. – Всё время забываю, что вы тоже астрофизик. Что скажете, Роза?

– Трудно сказать что-либо определённое, – с неохотой ответила женщина. – Образование действительно визуально неотличимо от фермы, соединявшей звёзды Оси Зла. Мы исследовали сей феномен, однако не могли определить ни одного физического параметра. Температура материала – абсолютный ноль, плотность не измеряется, масса тоже нулевая, полей вблизи никаких. Разве что концентрация позитронов увеличена, да мерность колеблется в пределах двух-трёх процентов. Вот мы и предположили, что ферма – результат «вымерзания» иных физических законов.

– Надо подойти ближе.

– Всеволод, вы нас всех заколебали своим «подойти ближе», – извиняющимся тоном сказал Бодха. – Я бы посоветовал лучше зайти с другой стороны кольца и посмотреть, что там.

– Это мы ещё успеем сделать. Надо же записать характеристики фермы? – хмыкнул Шапиро. – Я для себя стараюсь, что ли? Нам потом тоже придётся делать определённые выводы. Рудольф, я не прав?

Маккена молчал, думал, взвешивал решение. Выполнять рекомендации физика не хотелось, но он был прав, другого такого случая изучить удивительное сооружение – как факт присутствия в родной Метагалактике изделий чужих разумных существ – могло не представиться.

– Идём на сближение. Готовность «три глаза»! Клиф?

– Весь внимание.

– Я в работе! Прыжок на двести!

– Принял.

– Артур, подстраховка!

– Принял.

– Пошли!

Звёздная картина смазалась перед глазами… и восстановилась вновь.

Слева выросла огненная стена с медленно всплывающими над ней более тёмными волокнами и смерчами протуберанцев.

Из стены торчала тонкая чёрная спица, уходящая вправо в темноту пространства. Клиффорд дал вариацию увеличения изображения, и спица превратилась в сложную, кристаллическую, ажурно-ветвистую, колючую ферму, созданную «из ничего» – из вакуума неизвестным способом.

– Ислим маххари иль Аллах! – выдохнул Исфандияр Бодха.

– Эт точно! – хохотнул Шапиро. – Вы когда-нибудь мечтали увидеть подобное чудо света?

– Не отвлекайтесь, – сказал Маккена. – Мне нужны ваши рекомендации по использованию «любопытников», их у нас всего пять.

Речь шла об исследовательских зондах.

– Надо подойти…

– Ближе! – со смехом подхватил Терёшин.

– Вячеслав!

– Уже молчу.

– Предлагаю подойти ближе к ферме, – не обратил Шапиро внимания на реплику пилота. – Сделаем замеры, оставим модуль. Потом надо осмотреть пару ближайших звёзд кольца, поставить маяки. А после этого надо бы махнуть на ту сторону.

– Исфандияр?

– Я тоже так считаю, и ещё хотелось бы запустить зонд вдоль фермы.

– Правильно, – одобрил решение коллеги Шапиро.