Руби поблагодарила свою счастливую звезду за то, что падение с карниза в «Сэндвиче» в некотором роде подготовило ее к этому моменту.

Доползти по флагштоку до фасада здания было нелегко, флаг полоскался на ветру и окутывал девушку всеми своими звездами и полосами, но она постепенно приближалась к карнизу, надеясь, что там найдется хоть одно открытое окно.

И тут она услышала голос.

– Детка, где ты находишься? Мой радар говорит, что ты сейчас в трехстах футах над уровнем земли. Надеюсь, ты не сидишь на какой-нибудь крыше?

– Нет, – ответила Руби слегка сдавленным голосом – в конце концов, это естественно для того, кто висит в трехстах футах над улицей, держась за флагшток обеими руками. Она была неимоверно удивлена, когда из заколки с мухой раздался голос Хитча – но и неимоверно признательна тоже.

– У тебя какой-то странный голос. Все в порядке? – спросил Хитч.

– Ну… вроде как, – отозвалась Руби. – Зависит от некоторых факторов.

– От каких именно?

– От того, есть ли открытое окно на пятидесятом этаже здания «Хаузер Инк».

– Черт побери, Редфорт, ты когда-нибудь научишься слушаться приказов? Я сейчас приду за тобой – просто оставайся на месте!

– Я пытаюсь, – произнесла Руби, но ее сдавленный голос по-прежнему выдавал напряжение.

К тому времени как Руби добралась до здания, пальцы у нее уже сводило от усилий. Она коснулась ногами карниза и наконец-то позволила себе разжать хватку. Окон не было. Она изо всех сил вжалась в кирпичную кладку «Хаузера» и стала молиться, чтобы ветер не поменял направления, пока она ждет Хитча. Вскоре сверху донесся голос, позвавший ее по имени.

– Хватайся за это, и я втащу тебя наверх.

В голосе Хитча звучало раздражение, и Руби едва не передумала хвататься за веревку – вдруг, если просидеть на карнизе до утра, найдется какой-нибудь другой способ спуститься вниз?

Но потом она решила, что какая бы буря ни нависла над ее головой, рано или поздно эта буря все равно разразится. Кроме того, на карнизе было холодно. Девушка ухватилась за веревку, сунула ногу в петлю на ее конце и благополучно была втянута наверх.

Ее встретил крайне недовольный Хитч.

– Почему ты выслеживаешь меня? – спросила Руби.

– Я не выслеживаю. Я просто тестировал функции передатчика в своих часах, и угадай, что высветилось на моем радаре?

«Тупица Редфорт, почему ты не оставила эту заколку дома?!»

– Я, наверное, могу объяснить, – промолвила Руби.

– Ты всегда можешь.

– Мне кажется, кто-то только что пытался убить меня.

– Мне тоже очень хочется это сделать – я как раз собирался поужинать в двух кварталах отсюда с очень симпатичной контролершей парковки.

– Понимаешь, дело в том, что…

– Знаешь, Редфорт, хватит. Ни слова больше.

Руби кивнула.

Хитч сматывал веревку. Девушка подождала, пока он соберет свой спасательный набор, затем в полном молчании спустилась за ним на чердак через люк на крыше, а потом по лестнице до выхода из здания.

Руби не сказала ничего – даже не потому, что Хитч велел ей заткнуться, а потому, что она и вправду не знала, что сказать.

Она забрала свой скейтборд, брошенный возле «Люпера», но Хитч уже остановил такси и жестом велел ей садиться в машину.

– Отправляйся домой, Редфорт, – велел он. Затем захлопнул дверцу такси и направился в сторону ресторана, к своему, без сомнения, давным-давно остывшему ужину.

– Я слежу за тобой.

Молчание.

– Совершенно верно, и не посредством газет.

– Но ты не знаешь, как я выгляжу.

– А какое это имеет значение? Ты сам выставляешься напоказ. Надо отдать должное, ты устроил неплохое представление.

Молчание.

– Я видела, как ты шел по воздуху, я видела, как ты исчез, но я преследую тебя, и я все ближе.

– Я уже сказал: ты получишь то, что хочешь, когда я выполню все свои задачи.

– Слишком поздно, Птичка, я не люблю ждать, а я и так ждала слишком долго. – В динамике зазвенел смех. – Но знаешь, так намного забавнее, словно старая добрая игра в прятки. Я намерена найти тебя, приятель, будь в этом уверен.

На следующее утро Клэнси пришел в школу в удивительно хорошем настроении. Он всю неделю концентрировался на своей невидимости, и, похоже, это работало – он определенно был менее заметен, чем вчера или позавчера. Он выработал максимально скромный стиль и стал совсем обычным – ни эксцентрично выделяющимся, ни эксцентрично безвкусным.

Ред и Эллиот прошли мимо него на автобусной остановке, а Дел стояла на два человека впереди него в очереди в столовой, и никто из них его не заметил. Вепона Бегуэлл за весь баскетбольный матч не отпустила в его адрес ни одной колкости – а ведь прежде она никогда не упускала шанса его уязвить. Он чувствовал себя уверенно и спокойно, в полной гармонии с миром.

По контрасту с ним, Руби в это утро была чем-то озабочена. Она ушла из дома и направилась в школу, не сказав почти ни слова и не позавтракав. У Руби подобное отсутствие аппетита и неразговорчивость были редкостью. Клэнси сразу же уловил смятенное состояние ее духа и решил, что, возможно, будет разумно предоставить ей побольше личного пространства. Он был совершенно не против. Все складывалось в его пользу, и даже с парнем-гориллой Клэнси ни разу не сталкивался с первого учебного дня. Он много раз видел этого типа с дружками за воротами школы, но Горилла, похоже, его не замечал. Однако хорошее настроение не продержалось долго, и после полудня все резко обернулось к худшему.

Клэнси пришел на урок истории с небольшим опозданием, потому что у него никак не получалось запереть свой шкафчик, и к тому времени как он вошел в кабинет, все столы у окна и у дальней стены были заняты. По сути, оставалось всего два свободных места, в самой неудобной части класса – по центру в первом ряду. Клэнси неохотно занял одно из них и достал из рюкзака учебник и тетрадь. Он как раз раскладывал на столе ручки и прочие принадлежности, когда дверь открылась.

– Как твое имя? – спросил учитель истории.

– Бейли Роуч, – ответил голос.

– Что ж, Роуч, поскольку ты новичок в нашей школе, я не буду ругать тебя за опоздание. Ты знаешь, что занятия начинаются в понедельник?

– У меня были проблемы с записью, – ответил Бейли Роуч.

– Что ж, не важно, раз ты пришел, занимай место рядом с Кру.

Клэнси поднял взгляд и сразу понял, что его искусство невидимости с этим не справится. Рядом с ним сидел Горилла. Поймав взгляд Клэнси, он ухмыльнулся и сделал жест, означавший «я тебя в кашу размажу», после чего вернулся к своим делам.