Как показала медэкспертиза, Разумовскую убили незадолго до нашего прихода. Следователь стала проверять алиби, – оно было у Митченко и Башевичей. Последнее оказалось липовым, но об этом позже. Я сейчас лишь особо подчеркну, что алиби якобы было у обоих Башевичей, хотя на тот момент Тамару Викторовну интересовала лишь Нина Анатольевна, – Зубриков позволил себе иронически улыбнуться Ялович.

Та сделала вид, что не заметила.

– Но вернёмся к Митченко. Её алиби подтвердилось, а это значило (так я думал на тот момент) что она не убивала Поилову. Я был совершенно уверен, и правильно уверен, что оба убийства совершил один и тот же человек. Моя ошибка оказалась в том, что я пренебрёг возможностью существования сообщника. Дальше, как вы знаете, события стали развиваться быстрее. В том, что их шантажировали, признались все, кроме Башевич. А потом убили Котеева. Тут было очень много странностей.

– Странности были и с убийством Разумовской, – заметила Ялович.

– А вы не думали, что Разумовская могла шантажировать убийцу?

– Боюсь показаться циничным, – усмехнулся Зубриков, – но для меня не было разницы, шантажировала ли она убийцу или просто видела что-то. В любом случае она что-то знала, и её устранили – в этом суть мотива.

– Здорово, Пётр, – сказала Дергень, – ты соображаешь не хуже Холмса, великолепный пример прагматичного мышления.

– Можно продолжать? Спасибо, Алла. Так вот, убили Котеева, и получилось так, что тело нашли я, Алла и Галя. Я лично усмотрел в этом некий вызов. Мотив убийства Котеева, – продолжил Зубриков, сделав глоток из второй чашки кофе, приготовленной Бернингсен, – представлялся мне аналогичным мотиву убийства Разумовской, с той лишь разницей, что Котеев вряд ли видел что-то сам, а скорее всего догадался из разговора с Верой Григорьевной Кольцовой. Как оказалось, я был прав.

– И в этом, и в остальном, – вставил Седельцев.

– Не во всём остальном, – отклонил комплимент Зубриков, – по ходу дела у меня в голове болталось много глупостей. В истории с убийством Котеева важный момент был, как он провёл свой последний день, с кем встречался. А встречался он с и.о. главврача Митченко, а также с лором Крыловым. Заметьте, кто-то позвонил ему на работу и попросил назначить встречу в поликлинике. Далее мы обнаружили тело, случайно оказавшись на месте. Подчёркиваю, случайно, – обвёл строгим взглядом аудиторию Пётр Петрович.

Все законопослушно молчали, сделав подобающие постные лица, и Зубриков удовлетворённо продолжил:

– Так вот, важно было, с кем он общался в день гибели. На первый план выдвинулись Митченко и Крылов, возможно, был кто-то ещё, но тогда мы об этом не знали. Я, честно говоря, терялся в догадках. Спасибо Лидии Валерьевне, она оказала мне необходимую помощь, дав ценные советы и кой-какую информацию.

– Всеобъемлющую, – недовольно прокомментировал Седельцев.

– Я как всегда оказалась права, Олег, – отрезала Лидия Валерьевна. – Да, я познакомила Петра Петровича со всеми материалами следствия, и, как видите, это дало прекрасный результат.

– Переварив всю информацию, – вновь взял слово Зубриков, – я выделил ряд ключевых моментов.

1). У Митченко единственной (Башевичи не считаются) было алиби на два последних убийства, причём алиби железное. Мне показалось, что в двух случаях это не может быть совпадением, и, наконец, преодолев догматизм и глупость, я допустил мысль о существовании сообщника. Но кто этот человек? Кто-то из поликлиники? Кто-то из очереди? Неизвестное следствию лицо? Ответов у меня не было. И тогда, господа, я позвал на помощь их, – и Зубриков, повернувшись на стуле, махнул рукой в сторону стеллажей.

– Вот они, мои помощники, – с любовью в голосе проговорил он. – В первую очередь я, как всегда, обратился к книгам леди Агаты. И не прогадал. Очень рекомендую в следственной работе, здесь есть ответы на все вопросы. И вот я обложился книгами. И взялся листать их, просматривать все тома, восстанавливать в памяти все сюжетные линии. Моё внимание зацепилось за роман «Убийство под рождество». Очень интересная вещь, советую почитать. Коротко суть в том, что убийце – старшему инспектору полиции Сагдену – нужно было появиться на месте преступления раньше или хотя бы одновременно с другими, чтобы забрать важную улику. В нашем деле чёткой аналогии не было, но мне всё время не давала покоя сцена обнаружения трупа Ирины Разумовской. Наконец я выудил из подсознания беспокоящую меня деталь, – Кирилл Львович Башевич как бы невзначай опёрся о дверь, и она открылась. Прямо Сезам какой-то!

– Сезам не верит слезам, – вдруг процитировал Кораблёв и хихикнул. Но строгий взгляд Ялович тут же вернул его к роли внимательного слушателя.

– Итак, вырисовалась фигура Кирилла Львовича Башевича. Сначала я отнёсся с сомнением к своим подозрениям. Серьёзный, интеллигентный человек, да и плюс ко всему, как казалось, под каблуком у жены. Помимо всего прочего, у Кирилла Львовича было алиби, по словам жены, они были вместе. Оставив на время разработку Башевича, но продолжая всё время держать его в уме, я вернулся к леди Агате. И вскоре мне снова повезло. Сюжет одного из её лучших, с моей точки зрения, романов, «Назначенная встреча со смертью», дал мне ключ к части долгожданной разгадки. Развязка в этом романе просто блестящая. Убийца – леди Уэстхолм – пытается создать себе алиби, описывая несуществующего араба, то есть этим она пытается доказать, что находилась в момент убийства в определённом месте, на самом же деле она там не была. Лишь гений Эркюля Пуаро позволяет разоблачить её. Чудо, а не роман, пальчики оближешь.

– Ну пальчики потом, – сказала Бернингсен, – ты давай объясняй, к чему эта леди, как там её, ведёт?

– А вот к чему, Галя. Мне пришло в голову, что Кирилл Львович согласился подтвердить алиби своей жены совсем не для того, чтобы выгородить её, а чтобы создать алиби себе! Хотя прямой аналогии с романом Кристи опять нет, но именно благодаря сюжетной линии с леди Уэстхолм, у меня родилась идея насчёт Башевича.

– Блестящий пример дедукции, Пётр Петрович, – искренне восхитился Седельцев. – Значит, после изучения Кристи вы утвердились в мысли, что Башевич убийца?

– Да, подозрение превратилось в уверенность. Кроме того, если преступников было двое, мужчина и женщина, то это объясняло, почему шантажист разговаривал то мужским, то женским голосом.

– Всё это безусловно чарует слух, – суховато заметила Ялович, – но были ли у вас доказательства?

– До доказательств я додумался позже, Тамара Викторовна. Но позвольте я буду рассказывать по порядку, согласно ходу моих мыслей. Теперь на очереди у меня была фраза «Там была не она, понимаешь?». А перед этим Ирина сказала: «Я её не видела». Всё время, размышляя об этом деле, я понимал, что ключ к разгадке