– Что он сказал? – спросила я.

– Ничего особого. Спросил, хочу ли я сохранить остатки сальсы и где у нас лежат пакетики. – София закрыла лицо ладонями. – Ненавижу его.

Я была поражена, услышав вырвавшийся у нее всхлип.

– Но, – сказала я недоуменно, – он был таким милым с тобой сегодня.

– Вот именно! – всхлипнув, зло бросила София. – Словно диснеевский принц. А я позволила себе притвориться, будто все происходит на самом деле, и это было так во-восхитительно! Но все закончилось, и завтра он превратится в т-тыкву!!!

– Принцы не превращаются в тыквы.

– Тогда я превращусь в тыкву!

Я потянулась за бумажными полотенцами и оторвала одно от рулона.

– Нет, и ты тоже не станешь тыквой. Это карета превращается в тыкву. А для тебя все закончится прогулкой в одной туфле и целым букетом травмированных грызунов.

Сквозь пальцы София прыснула со смеху. Она взяла у меня полотенце и, промокнув им мокрые глаза, произнесла:

– Он ведь действительно так думает. Беспокоится обо мне. Я знаю это.

– Все это поняли, София. Вот почему Луис взбесился и так быстро убежал.

– Но это совсем не значит, что Стивен хочет отношений.

– Может, ты и сама их не хочешь, – сухо заметила я. – Порою вступить с любимым человеком в отношения – это худшее, что можно с ним сделать.

– Только ребенок Эли Кросслина мог такое выдать, – раздался ее голос из-под полотенца.

– Однако это, скорее всего, правда.

Над намокшим белым комком полотенца сверкнули разгневанные глаза.

– Эйвери, – неистово заявила она. – Отец лгал. Всегда. Не сдержал ни одного обещания. Не дал ни одного дельного совета. Он – худшая половина каждой из нас. Так почему именно эта половина всегда выигрывает? – В слезах она вскочила и помчалась в свою комнату.

Я страшно обрадовалась, а София – еще больше, когда Бетани Уорнер одобрила предложение организовать свадьбу в стиле «века джаза» на территории фильтровальной станции. Убедить Холлис удалось не сразу – она волновалась, что элементы оформления в духе арт-деко будут смотреться скучновато. Но когда София показала свои наброски и примеры роскошных деталей интерьера, включая композиции из свежих цветов, украшенных нитками жемчуга и сверкающими хрустальными каплями, Холлис вдохновилась идей.

– И все-таки я всегда представляла Бетани в традиционном свадебном платье, – беспокоилась Холлис, – а не в чем-то ультрамодном!

Бетани нахмурилась.

– Мам, мы же говорим о двадцатых годах прошлого века. Как там может быть что-то ультрамодное?

– Я не хочу, чтобы ты выхаживала в наряде, похожем на маскарадный костюм, – настаивала Холлис.

Тут, выхватив у Софии блокнот для набросков и устраиваясь между дамами Уорнер, в разговор вмешалась я.

– Понимаю. Нам нужно что-то классическое, но без V-образного выреза. Не думаю, что вам, Бетани, подойдет и платье с заниженной талией. Скорее что-то вроде вот этого… – Взяв в руки карандаш, я набросала силуэт облегающего платья с высокой талией. В творческом порыве добавила юбку с разрезом спереди и ниспадающими складками легкого шелка и тюли. – Большую часть лифа разошьем длинным бисером и блестками. – Я добавила легкий геометрический узор. – Вместо вуали – повязка на голове, сделанная из двух лент, расшитых хрусталем и жемчугом. Хотя… это будет выглядеть излишне театрально…

– То, что надо! – восторженно воскликнула Бетани, тыкая пальцем прямо в набросок. – Именно то, что я хочу. Мне нравится!

– Платье прекрасно, – признала Холлис, одобрительно посмотрев на меня. – Эйвери, вы вот так, сходу, его придумали? Вы очень талантливы.

Я улыбнулась ей:

– Уверена, мы сможем сшить что-то похожее на это.

– Нет, не похожее, – перебила меня Бетани. – Я хочу именно такое.

– Да, Эйвери, вы сделаете эскиз, – сказала Холлис.

Я в замешательстве помотала головой:

– Я не делала их уже несколько лет. И все мои старые контакты остались в Нью-Йорке.

– Значит, найдите с кем работать в Нью-Йорке, – заявила мне Холлис. – Арендуем самолет, чтобы летать на примерки.

Наконец встреча закончилась, Уорнеры уехали, и София воскликнула:

– Поверить не могу: им понравилился «век джаза» как идея для свадьбы! Я думала – пятьдесят на пятьдесят, что они выберут что-нибудь в стиле кантри.

– Я была полностью уверена, что Холлис склонится к самому стильному варианту. Она хочет, чтобы про нее говорили как о продвинутой и модной.

– Главное, чтобы это не оскорбило старую гвардию, – заметила София.

Я усмехнулась и пошла достать Коко из переноски.

– Думаю, кое-кто из старой гвардии жил в «век джаза».

– А почему ты посадила Коко в переноску, пока у нас были Уорнеры?

– Некоторым людям не нравится, когда вокруг носится собака.

– А я подумала, что ты ее стесняешься.

– Не говори подобные вещи при ребенке! – возмутилась я.

– Эта собака мне не ребенок, – нехотя улыбнулась София.

– Давай, помоги мне накрасить ей когти.

Мы сели за стойку рядом, и я устроила Коко у себя на коленях.

– Кому-то из нас надо позвонить Стивену и рассказать, что Уорнерам понравилась идея свадьбы в стиле Гэтсби, – заявила я, снимая колпачок с лака-карандаша для собачьих когтей точно такого же розового оттенка, как и украшенный стразами ошейник.

– Давай ты, – произнесла София.

В данный момент отношения между Софией и Стивеном зашли в тупик. Последние несколько дней Стивен был с ней необычайно мил, но не выказывал той нежности, как на ужине с Аламедой. Когда я попыталась убедить Софию сказать ему хоть что-то, сестра созналась, что все еще собирается с духом.

– София, ради всего святого, поговори с ним! Решайся!

Сестра крепко держала хрупкую лапку Коко.

– Почему ты сама не воспользуешься своим советом? Ты не говорила с Джо с того вашего обеда.

– У меня другая ситуация.

– Чем же?

Я осторожно нанесла слой лака на коготки Коко.

– Хотя бы тем, что у Джо слишком много денег. И если буду на него претендовать, то меня посчитают охотницей за состоянием.

– Неужели Джо сам так это воспринимает? – с сомнением спросила София.

– Неважно. Так будут думать все остальные.

Чихуахуа торжественно переводила взгляд с меня на сестру, пока мы разговаривали. Я закрыла колпачком лак-карандаш и легонько подула на блестящие розовые коготки Коко.