— А ты прав, — Людвиг не выдержал и захохотал. — Только я хоть из знатного рода, но шестой сын при дворе значит меньше, чем кузнец или конюх. Такие, как я, больше обуза. Дочерей отец повыдавал замуж, а сыновей надо куда-то девать. Первый — наследник, второй в Церкви, третий генерал, четвёртый дипломат, а пятый… ну тот кретин ещё похлеще меня, стал наёмником.

— А ты не женат? Вас же рано женят.

— Был обручён, но брак сорвался. Повезло.

— Почему?

— Ей было тридцать пять.

— И что?

— Так она же старая! — воскликнул Людвиг.

— В тридцать пять? Парень, вот в женщинах ты совсем не понимаешь.

Они опять рассмеялись.

— И как мне к тебе обращаться? — спросил Эйнар. — Ваше высочество?

— Нет. Можешь говорить Ваша милость или милорд.

— Пошли дальше, милорд. Фоллерволт уже рядом. Там купим припасы.

— И лошадей?

Эйнар сплюнул.

— Ладно. Тогда, может, поедим горячего? А то эта солонина мне уже не лезет. Только ты платишь.

— А с чего это я?

— Если не будешь платить, — нордер ухмыльнулся. — То будешь рассказывать мне буквы по памяти.

— Нет! — протянул Людвиг. — Ты же видишь, что у меня не получается. Я не умею и не научусь.

— Научишься. Мы только начали, Виг.

Так Людвига назвали впервые, но имя ему понравилось.

— А может… по кружке пива? — спросил Эйнар. — Давно не пил.

— Слушай, Эйн, а вдруг там храмовники?

Нордер пожал плечами. Дорога поднималась в холм, и северянин начал немного запыхаться.

— Не думаю, мы почти пять дней идём. Если бы могли выследить, то уже бы поймали. Просто некому, те, кто видел нас в лицо, они…

Он провёл пальцем по шее и тут же смутился.

— Давай выпьем, я не против, — сказал Людвиг, пока у них обоих не испортилось настроение. — Так это и есть Фоллерволт?

— Ага, он самый, — ответил Эйнар. — Уже скоро почувствуешь его ни с чем не сравнимый аромат. Зато здесь варят хорошее пиво и неплохо кормят.

Вдали показался городок. Над деревянным частоколом с огромными дырами возвышались покосившиеся башни, которые не развалились только чудом. Чем ближе к стенам, тем отчётливее чувствовался запах гнилой воды, верный признак того, что ров никогда не очищают.

— Это место знало времена и получше, — сказал Людвиг.

— Не-а. Его таким и построили, грязным, вонючим и тесным.

Эйнар споткнулся о булыжник. Когда-то мощёная дорога превратилась в сплошную полосу препятствий из вывернутых камней. Остальные, похоже, пользовались проложенной рядом колеёй.

— Был здесь года три назад, вообще ничего не изменилось.

— Ворота кривые, хрен закроешь, — Людвиг помотал головой. — Даже таран не нужен, ломай всё руками. Зачем тут стены?

— Чтобы свиньи не убежали. А ты что, учился строить крепости?

— Нет. Но меня учили их разрушать.

Хотя можно пройти в город через любую дыру в частоколе, они пошли к воротам. Их охраняли два стражника, хотя охраняли — это громко сказано. Один облокотился на копьё и провожал взглядом каждую проходившую мимо горожанку. Второй жевал маленькое яблоко. Первый равнодушно посмотрел на путников, другой даже не повернулся.

— Настолько ленивых стражников я не видел, — сказал Людвиг, когда они прошли через ворота.

— Ты, главное, смотри под ноги.

— Да, свиней тут любят, — Людвиг пошёл за нордером, пытаясь обойти эту хлюпающую жижу под ногами.

— Милорд разбирается в навозе? — Эйнар хихикнул.

Местные шли через раскисшую улицу напрямик, будто не замечая грязи. Кто-то проехал на телеге, но, счастью, сбавил ход, чтобы не обрызгать рыцаря.

— А ты знаешь более приятный путь? — спросил Людвиг, когда увяз глубже, чем по щиколотку. Лишь бы не зачерпнуть жижи в сапог.

— Мы им и идём, — нордер умудрялся обходить глубокие места и даже не измазал обувь. — Пришли.

Эйнар остановился у покосившейся развалюхи с большой вывеской, на которой что-то нарисовано, но из-за слоя грязи не разобрать, что именно.

— В моей памяти она выглядела лучше. Ладно, поедим, выпьем и двинем дальше.

— Про лошадей забыл. Надо ещё найти конюшню.

Нордер забрался на крыльцо. К стене прибита щётка и Людвиг начал вытирать об неё сапоги.

— Ты иди, я скоро.

Но он остался не потому, что хотел почистить обувь. Вряд ли кому-то дело, что рыцарь ходит в грязных сапогах. Опять возникло знакомое, но всё ещё неприятное чувство тревоги, причину которого понять он не мог. Надо подождать, пока не пройдёт, обычно это недолго. Всё же идёт хорошо, они вырвались, продолжают путь и уже через неделю или около того он будет у своих. Странно, но все жители оборачиваются на него, когда проходят мимо. И это не равнодушный взгляд путника, идущего по своим делам. И не опасливый взгляд крестьянина, которым он встречает любого вооружённого человека. Это мрачное любопытство не очень добрых людей.

Опять боится какой-то ерунды. Людвиг обстучал ногу об стену. Трус умирает тысячу раз, как говорил отец. Мастер Рейм считал иначе, он…

Из трактира раздались голоса, достаточно громкие и неприятные. Ругань, угрозы и оскорбления. Только не это. Лишь бы обошлось без боя. Людвиг глубоко вдохнул, поправил меч и вошёл внутрь.

— И что происходит? — спросил Людвиг, сначала откашлявшись, чтобы голос не звучал пискливо.

Эйнар прислонился к стене и держал руку у топора, но оружие не доставал. Перед ним стояли трое, достаточно пьяные, чтобы задирать вооружённого человека, но недостаточно, чтобы не представлять угрозы.

— Это нордр, — из-за стойки выглядывал трактирщик, держа в руке здоровенный мясницкий тесак.

— И что вы собрались с ним делать?

В груди закипало. Несколько человек накинулись на одного. Нашли повод для ссоры меньше чем за минуту.

— Така проучить его, — сказал один из пьяных. Вонь чеснока и гнилых зубов чувствовалась даже у входа. — Неча тут нордрам шастать. Тут тока приличные люди.

Это он приличный?

— Он со мной, — Людвиг медленно подошёл к стойке.

Шаги получались тяжёлыми и громкими. Может, он и выглядит молодым, но вид рыцаря в броне должен остудить пыл забулдыг. Сработало, решимость проучить нордера их покинула. Но из головы не шла фраза про приличных людей. А эта пьянь приличные?

— Раз тако дело, — ближайший пьяница поспешно отошёл. — Пущай идёт. Мы ж не против. Мы ж тока поговорить.