На спортсмена он не похож, поэтому я решаю, что это последствия аварии.

Ученые уже научились выращивать человеческие уши на спине у крыс, а потом пересаживать эти уши человеку.

Я так, конечно, не умею.

А жаль.

Человек с разными ушами уходит в глубь офиса и возвращается, неся в руках папку с протоколами слушаний.

На какую-то секунду это представляется мне интересным совпадением. За слушания отвечает человек, который в результате какого-то инцидента утратил внешнюю защитную часть органа слуха.

Но я недолго об этом думаю.

Я перелистываю документы, а человек пристально меня разглядывает.

Для того чтобы посадить во дворе нашего дома сад, одобрение властей не требуется, но я хочу, чтобы все документы, которые я готовлю для банка, выглядели как можно солиднее.

Следующие два дня я кучу времени трачу на то, чтобы составить предложение по обустройству внутреннего садика при нашем доме.

Я прилагаю к предложению рисунки (которые Куанг Ха сделал под моим руководством в обмен на карточки по биологии).

Я прилагаю климатические данные по нашему району, перечень идеально подходящих растений, ссылки на исследования, свидетельствующие о пользе зеленых насаждений в жилых районах.

Я добываю разрешение на строительство «Садов Гленвуда», чтобы доказать, что во внутреннем дворике имеется необходимое дренирование и что на оригинальном плане во дворе изображены не камни, а растения.

Это мой первый проект с тех пор, как.

Через два дня у меня готова толстая папка на кольцах. Папку надо подать в банк на рассмотрение.

Подозреваю, что я переборщила с данными.

Неизвестно еще, что хуже – слишком много информации или слишком мало.

Но я не могу остановиться и нахожу все новые и новые материалы.

Я пишу запрос от имени Делла, потому что квартиру снимает он и еще потому, что, если такой подробный план в банк принесет ребенок, там немедленно забьют тревогу.

Я вручаю черную папку Деллу.

– Вот. Идите с ней в банк «Север-Юг». Попросите пригласить менеджера. Назовитесь, отдайте ему папку и уходите.

Делл молча открывает папку и рассматривает ее содержимое. И почти сразу говорит:

– Я не могу.

Он закрывает папку и пытается всучить ее мне.

Дело не в том, что Делл Дьюк плохой человек. Он просто плохо умеет быть человеком.

И боится всех, кто облечен властью.

Ну или, по крайней мере, легко пугается любого, кто обладает хоть крупицей власти. Я говорю:

– Мы же не просим у них денег. Мы вообще ничего не просим, только чтобы позволили убрать некрасивую кучу и благоустроить общественное место. От этого всем будет только лучше.

Только-только успеваю я это сказать, как в квартиру входит Маи. Она была в гостях у своей подруги Калины.

– Что у вас тут?

Я перевожу взгляд с Делла на нее.

– Я подготовила предложение, и теперь нужно, чтобы Делл отнес его в банк «Север-Юг».

Маи обладает какой-то невероятной властью над людьми. Ей хватает одного слова.

– Делл…

Он меняет курс мгновенно, как ветер в бурю.

– Я ее заброшу завтра, в обеденный перерыв. Устроит это вас?

Мы киваем.

Куанг Ха говорит с дивана:

– А картинки рисовал я.

Проект по устройству сада начинается.

По крайней мере, на бумаге.

Назначили новое слушание суда.

Патти держала в руках повестку.

Система несет ответственность за детей до тех пор, пока им не исполнится восемнадцать. Значит, Иве Чэнс еще шесть лет плавать в этих водах.

Патти вспомнила записку, которую Ива написала в первый день, когда в салон явилась соцработница. Ни один другой ребенок не сумел бы выразиться так четко и подробно.

У Ивы отличная голова. Это ясно.

Так что же может предложить мир двенадцатилетней девочке, у которой нет ни семьи, ни близких друзей? Какой у нее выбор?

В большом конверте, который прислала соцработница, Патти обнаружила брошюру, посвященную следующей Ярмарке усыновлений, которую будет проводить штат.

Человек непосвященный решил бы, что эта ярмарка чем-то сродни скоростному свиданию.

Ярмарки обычно проводились в парке. Потенциальные родители приходили погулять среди детей, которых целыми автобусами привозили соцработники.

Хот-доги и гамбургеры. Обычно – матч по софтболу. Замысел был в том, чтобы создать непринужденную обстановку и дать участникам возможность узнать друг друга.

Как следовало из статистических данных, приведенных на последней странице, иногда кто-то кому-то приходился по вкусу. И конечно, иногда ребенка в итоге усыновляли.

Патти уверенно подумала, что основное внимание усыновители наверняка уделяют детям помладше, особенно хорошеньким – именно их фотографии красовались в брошюре.

Дети постарше, даже самые активные, которые изо всех сил старались хорошо себя подать, в конце концов наверняка оказывались на положении змей в контактном зоопарке. От таких стараются держаться подальше.

Представить Иву Чэнс на таком мероприятии было нелегко, но, может быть, с ней выйдет не так, как со всеми.

Разве она хоть когда-нибудь была как все?

Маи любила ходить по магазинам. Поэтому она находила на что поглазеть даже на фермерском рынке, где они с мамой бывали каждую неделю.

Патти всегда покупала куриные ноги у человека, торговавшего органическими яйцами. Он специально откладывал для нее ноги и держал их в специальной сумке со льдом. Из этих желтых лап Патти варила суп – надо признать, вкусный, и все-таки было бы лучше не видеть, из чего он приготовлен.

Патти делала покупки по списку, а Маи гуляла между прилавков, которые превращали парковку в заправский рынок, глазела на органический мед и на фиолетовые турнепсы.

Ива говорила, будто бы все, что здесь продается, они с родителями выращивали сами на заднем дворе.

Маи разглядывала салат-латук, картошку, лук, красную капусту.

Не может быть.

Но Ива никогда не лгала.

Вообще никогда.

В дальнем конце последнего ряда человек играл на банджо. Маи подошла поближе – послушать.

Сияло солнце, но удушающая летняя жара или пекло конца весны были пока далеко. Воздух все еще был прохладен.

Маи присела на край тротуара и стала слушать.