– Как дела в универе? – по традиции спросил Тони, пристально наблюдая, как она языком ловит маршмеллоу из чашки.

– Прекрасно, – ответила она полуправду и смутилась, облизав губы. Странно, раньше вроде не замечала, чтобы он настолько внимательно следил за судьбой зефирок… Может, показалось?

– Еще три осталось, – развеял он сомнения, но Джун не посмела к ним притронуться, лишь сглотнула внезапный прилив волнения и отодвинула кружку.

– Кхм… я наелась.

– А я – нет, – многозначительно ответил этот нахал, все еще глядя на ее рот.

Пришлось сделать вид, что оглохла и ничего не поняла…

Позже, вернувшись домой, Джун и вовсе забыла об Оливере, погрузившись в заботы Холли. Та придумала очередное название для группы, осталось «всего лишь» треки написать для первого альбома.

– «50 Days of June»6. Как тебе? Так группу назовем.

Узнав, зачем Джун встречается с Тони каждый день, подруга не могла найти себе места и искала, куда бы пристроить счастливую цифру 50.

– Не назовем, а ты назовешь. Меня не втягивай, пожалуйста.

– Не понимаю, о чем ты, – невинно похлопала ресницами «заноза» Беккет.

Конечно, Джун любила обсуждать рабочие вопросы, нравилось наблюдать, как буквально на глазах рождалась магия – музыка. Джун чувствовала себя феей-крестной, которая подтолкнула подопечную на великие свершения. Но посвятить свою жизнь сцене?.. Это вряд ли. Выступать в клубах, а тем более ездить с турами по стране в будущем – точно нет. Джун любила петь, но никогда не мечтала стать певицей.

Зато мистер Беккет воодушевился. Он испытал истинное облегчение от того, что его дочь наконец-то нашла свое звучание. К концу недели он организовал встречу в студии звукозаписи, и Джун с затаенной гордостью наблюдала, как техник делает пробную запись голоса Холли.

Постепенно жизнь принимала форму шоколадной конфеты с начинкой: такие же четкие контуры, видимая простота, но что внутри – непонятно. Да еще и Уитни нагнетала. Она не могла отойти от шока, что, во-первых, Джун не пригласила ее в «Макбет» на выступление, а во-вторых, что не упомянула о поцелуе с Тони.

– Вы встречаетесь? – спросила она.

– Мы всего лишь поддались эмоциям, Уитни, не драматизируй.

– Между вами всегда эмоции. Согласись, это подозрительно.

– Мы просто пытаемся подружиться, ради Фрэнка.

– И как?

– Кажется, мы не безнадежны, – сказала Джун чистую правду.

Что-то неуловимо изменилось в поведении Тони в последние дни. Он стал… спокойнее. Постоянно улыбался, шутил, ухаживал и больше не пытался заигрывать. Вел себя, как друг. Неужто Фрейя была причиной хорошего настроения? А может, другие девушки? Но он ни о ком не упоминал в разговоре, и неизвестность тяготила. Хотелось разломить конфету и проверить, что внутри.

Но ломать было строго-настрого запрещено правилами договора о дружбе.

***

На выходных они выбрались в небольшой заповедник на северо-запад, и Джун без умолку болтала в машине. Общение перестало напрягать и казалось самой естественной вещью на свете.

В заповеднике, переобувшись в резиновые сапоги, они пешком преодолели пять миль к озеру, где располагался исследовательский центр: там профессор Делауэр работал над научным проектом. Джун ему помогала.

– Он выступает за то, чтобы вернуть популяцию волков в Шотландию. Их здесь истребили еще несколько веков назад.

– Опасная затея.

– Да, но сегодня не составит труда следить за развитием стаи.

– А если технология даст сбой?

– В этом и заключается моральная дилемма…

Начал накрапывать дождь. Джун расстегнула дождевик, потому что стало душно, и поправила шапку с помпоном, которая постоянно сползала назад. А Тони, истинный потомок горцев, казалось, даже не прилагал усилий, чтобы преодолевать длинные расстояния.

– Почему ты все-таки занимаешься животными? – спросил он.

Она пожала плечами, заложив руки за спину.

– В старшей школе я мечтала работать у мистера Уиллоби. Мне это казалось верхом карьеры и счастья. Затем поняла, что действительно хочу помогать животным: они видят меня такой, какая я есть, им ничего не нужно доказывать. А со временем во мне созрело желание просто помогать, делать мир чуточку светлее, по мере возможностей. Надеюсь устроиться на работу в фонд защиты дикой природы в будущем.

– Круто, – одобрил Тони. Каштановая челка, видневшаяся из-под шапки, красиво обрамляла его лоб. Серые глаза казались золотыми в лесу, отражая все краски мира. Он и раньше выглядел старше своего возраста, но сегодня – особенно. Наверное, это очень сложно – стать главой дома в двадцать один год. Быть взрослым, когда хочется безответственно прожигать дни, быть серьезным, когда хочется веселиться… Впрочем, Тони всегда вел себя, как взрослый. Он уже в шестнадцать лет смотрел на мир без «розовых очков» и читал финансовые сводки за завтраком.

– Я все не мог подобрать момент, чтобы спросить, – сказал он, пряча руки в карманах короткой куртки. – А что насчет письма, того, из мусорки?

Джун замедлила шаг, разглядывая деревья вокруг, берег озера, исследовательский центр, до которого оставалось всего ярдов десять…

– Я прочла в тот же день, – призналась она, и застарелая боль тупым ударом отозвалась внутри.

– И?

И что тут скажешь? Сложно оказалось принять правду. Джун привезла в Шотландию из Штатов рубашки папы, стирала их вручную, чтобы материал не износился. Они до сих пор лежали в шкафу… но она их больше не надевала.

Вроде бы обычный случай: мужчина разлюбил свою жену и решил уйти к другой – к той, которая делала его счастливым. Но зачем обманывал столько лет? Неужели не мог не мучить жену, которая от отчаяния напивалась, пока ждала его из долгих поездок? Она не хотела ни строить карьеру, ни заботиться о детях. Она хотела быть женщиной Ллойда Эвери, а оказалось, что это невозможно.

– Фрэнк предлагал выяснить, с кем встречался мой отец, но я отказалась.

– Почему?

– Мне… понимаешь, мне будет тяжело посмотреть в глаза сводному брату. – Она нахмурила лоб и глубоко втянула хвойный аромат леса. – Я могла успеть в тот день, и отец остался бы жив. Не представляю, как посмотрю в глаза человеку, который тоже остался без отца… из-за того, что я опоздала буквально на минуту.

Тони вышел вперед и преградил ей дорогу.

– Джун, это не твоя вина, – сказал он убежденно, сжимая ее плечи. – Если бы ты успела один раз, то опоздала бы в другой. А даже если бы пришла вовремя… Ты представляешь только удачный исход событий, но произойти могло и кое-что похуже. Ты могла погибнуть. Терять родителей больно, но терять детей…