Они наблюдали, как злодейка кладёт часы на верстак и от огня Лорены они раскаляются докрасна, как Тёмная драконица, взяв часы, сжала их так, что из её ладоней потекла на пол струйка чёрной пыли. Когда она разжала кулаки, у Пейсли перехватило дыхание.

Камень-Сердце.

– Что это? – прошептала Пейсли, наблюдая, как Тёмная драконица достаёт из кармана Пламя Души и соединяет вместе две части драконьего сердца.

Оделия тихо ахнула.

– Нет, – прошептала она.

Пейсли взглянула на ходящую с драконами, а потом снова посмотрела на Тёмную драконицу – та торжествующе улыбалась.

– Великолепно, – она подняла камень над головой. Он пульсировал и светился мягким красным светом. – Я ещё на шаг приблизилась к безграничной власти. – Её невинное детское личико сияло – очевидно, она представляла свою скорую победу. Тёмная драконица подошла к Виолетте и протянула ей сердце. – Возьми и заставь его работать. Верни мне моего дракона, моего Малгола.

Виолетта покачала головой:

– Нет.

Глаза Тёмной драконицы вспыхнули, и она ладонью ударила Виолетту по лицу.

Дэкс не выдержал: он изо всех сил пнул ногой в каркасе Таракана в голень, вырвался, пробежал через всю комнату и через боль запрыгнул на спину Тёмной драконице.

– Тебе нужен дракон?! Я дам тебе дракона! – завопил он, обеими руками сдавливая шею их мучительницы и одновременно пинаясь каркасом.

Тёмная драконица сбросила с себя мальчика, и тот упал на пол.

Виолетта метнулась вперёд и прижала сына к груди.

Когда Дэкс прыгнул на Тёмную драконицу, Пейсли вырвала руку из руки Оделии, молнией промчалась через обсерваторию и с размаху ударила Тёмную драконицу телескопом по затылку:

– Отпусти мою семью!

Тёмная драконица запустила руку в волосы, потом удивлённо поглядела на свои окровавленные пальцы, но изумление на её личике быстро сменилось обычной маской невинности. Пейсли мгновенно пожалела, что ударила этого очаровательного ребёнка.

– Я никогда не отпущу твою семью, – произнесла Тёмная драконица сладким голоском.

Кто-то вырвал из руки Пейсли телескоп; обернувшись, она увидела дядю Гектора.

– Не делайте этого! – взмолилась Пейсли.

Однако дядя не стал её слушать: швырнув телескоп на пол, он схватил племянницу и заломил ей руки за спину. Пейсли отбивалась как могла, но силы были не равны.

– Помогите нам, дядя Гектор, пожалуйста! – упрашивала Пейсли. Она извернулась и посмотрела ему в глаза.

Гектор покачал головой:

– Как ты не понимаешь – Тёмная драконица поможет всем нам!

– Ты ошибаешься, Гектор! – воскликнула Виолетта. – Она всех нас уничтожит. Нет никакого дракона – есть комета, огромный шар из льда и камня, и, если притянуть его к нам, у него не вырастут крылья, он не приземлится на землю подобно дракону: он раздавит и уничтожит нас всех.

– Ты чудесная женщина, Виолетта – Эдмунд не зря тебя выбрал, – но ты всегда жила лишь холодным разумом и придерживалась голых фактов. Факты можно подтасовать, они могут ввести человека в заблуждение. Лишь вера неизменно истинна, и я всегда верил в Тёмную драконицу и в её мечту. Я верил, что снова увижу Эдмунда, что я буду вознаграждён. – В глазах дяди Гектора горела непреложная убеждённость в своей правоте. Когда взгляд у человека становится таким, его уже никто и ничто не переубедит.

Тёмная драконица улыбнулась:

– Я верну Великих драконов; я буду управлять всеми путями. Я открою Завесу, и все, кого мы потеряли, вернутся к нам.

– Дядя Гектор, даже если она сдержит своё обещание, знайте, отец бы не захотел, чтобы вы его возвращали! Только не так, не ценой больших разрушений! Подумайте о Великих драконах – скольких людей они убьют по её приказу! – Пейсли кивнула на Тёмную драконицу.

– Но Пейсли, мы с ней оба убийцы. Я убил твоего отца – именно поэтому мне нужно, чтобы Тёмная драконица открыла Завесу.

– Что?! – воскликнула Виолетта. – Ты убил Эдмунда, своего родного брата?! Почему?!

– Эдмунд мне рассказал про свою работу на орден. Он рассказал мне всё. Я понял, что должен его остановить. Но… я так по нему скучаю. Как только Тёмная драконица вернёт Эдмунда, он увидит, что ошибался, и будет служить ей, как служу я.

– Нет, – твёрдо сказала Пейсли. – Отец никогда бы не отказался от своих убеждений и никогда не присоединился бы к вам и Тёмной драконице.

– ДОВОЛЬНО! – взревела Тёмная драконица. Её испачканные в крови волосы растрепались. Она покачала головой. – Веками я пыталась вернуть миру его законных владельцев, но постоянно терпела неудачу. На этот раз я преуспею. Я спасу всех нас от лжи механиков, от ереси Верховного Конструктора, от гнусных деяний Георга и слабости ходящих с драконами. Я одержу победу и верну в этот мир Великих драконов. Я буду править Механизмом, а ты, Виолетта, мне поможешь.

Тёмная драконица посмотрела на мать Пейсли, затем подошла к её дочери, которую дядя Гектор по-прежнему крепко держал за руки. Тёмная драконица отвела от лица Пейсли кудрявую рыжую прядь, и девочка резко дёрнула головой. – Очень жаль, что до этого дошло, – проворковала Тёмная драконица. Она запустила маленькую руку в складки плаща и выхватила клинок из ночного серебра, потом поцеловала Пейсли в щёку и по самую рукоятку вонзила нож в грудь девочки.

Глаза Пейсли округлились от ужаса.

– Нет! – пронзительно закричали Дэкс и Виолетта.

Тёмная драконица выдернула лезвие из тела Пейсли, и та упала, скорчившись на полу и прижав руку к груди.

Её накрыла мрачная тень.

Глава тридцать третья

Ночь между мирами

Боли Пейсли не чувствовала.

Она вообще ничего, не чувствовала: ни надежды, ни радости, ни печали, ни злости. Она просто знала, что существует. Сначала она даже не пыталась понять, где находится – достаточно было и того, что она просто есть.

Впрочем, один вопрос у неё вскоре все же появился.

– Кто я? – спросила она.

Сначала у неё возникло чувство дежавю.

Её окружала непроглядная тьма. Пейсли не сомневалась, что уже много раз здесь бывала, просто не могла вспомнить, где «здесь» и когда это случалось.

Возможно, подумала она, я и сама часть этой тьмы. Однако чем больше она об этом размышляла, тем явственнее ощущала, как отделяется от тьмы и превращается в нечто отдельное, поэтому в конце концов тьма осталась тьмой, а Пейсли кем-то другим.

«Я – это я», – подумала девочка и в тот же миг увидела свет, словно вдалеке загорелась одинокая свеча.

Она устремилась к этому свету – как вода в русло ручья.

Пейсли не понимала, является ли она камешком, над которым катится водный поток, или листком, плывущим по волнам.

В любом случае свет оставался на месте, не приближаясь и не удаляясь: ровное