Стефан подозрительно наклонил голову, но не заметив опасности в расслабленной позе жертвы, выдохнул:

– Да, это очень увлекательно.

– Вы с рождения были очень близки? – Иван говорил медленно, запинаясь. – А родители?

– Что родители? – не понял Стефан.

– Они не очень-то о вас заботились, да?

– С чего ты взял?

По тому, с какой нарочитой развязностью ответил Стефан, Иван догадался, что попал в точку. Он пожал плечами:

– Обычно равнодушие родителей очень сплачивает детей. Из-за недостатка любви и привязанности брат и сестра сближаются…

– Ты что-то пытаешься до меня донести?

Джек покачал головой:

– Вряд ли я скажу что-то, чего ты не знаешь…

Стефан вперил в него пристальный взгляд. Джек спрятал улыбку.

– Ты можешь мне признаться, я никому не скажу.

– Ты бредишь, – не очень уверенно проговорил Стефан.

– Когда ты смотришь на Гретхен, ты видишь свою проекцию? Любовь к сестре – это фактически любовь к себе самому. Самообожание. Невозможность провести различие между своим и чужим «я». Идентификационная путаница. – Джек перевел дыхание. – Ты обращался к психологам? Это корректируется. В этом нет ничего страшного…

Недоумение на лице Стефана сменилось заинтересованностью:

– Ты меня волнуешь, герр Иван. Ты и правда хорош.

Джек выдержал паузу. В горле пересохло, каждое слово давалось с трудом. Он в упор посмотрел на Стефана, надеясь, что делает правильную ставку.

– Ты пытался понять, что нашла во мне Гретхен? Хочешь выяснить?

В воцарившейся тишине стало слышно, как вкрадчиво гудит сплит-система. Стефан шумно поднялся со стула.

– На что ты намекаешь?

– Ты вроде говорил про высвобождение скрытых желаний. – Джек сглотнул, начиная ощущать неприятное беспокойство. Он постепенно возвращался в норму.

Стефан стоял неподвижно, и лишь участившееся дыхание выдавало его взволнованность.

– Ты правда этого хочешь? – хриплым голосом спросил он.

– Да.

Стефан неуверенно наклонился над скованным пленником, не сводя с него голодного взгляда. Иван оторвал затылок от кушетки и потянулся к нему. Отбросив последние сомнения, Стефан впился в его губы жадным поцелуем.

– Выключи лампу, – пробормотал Джек. – У меня сейчас глаза вытекут.

– О, я найду твоим глазам более практичное применение, – отозвался Стефан, дотягиваясь до выключателя. Его руки скользнули по обнаженной груди Ивана, слегка царапая кожу. Он не на шутку завелся.

Выгнувшись от особо чувствительной ласки, Джек прохрипел:

– Освободи мне руку!

Стефан проигнорировал просьбу, продолжая исследовать его тело. Джек выждал пару минут:

– Одну руку, пожалуйста… Я все равно не смогу вырваться. Я тоже хочу принимать участие…

Стефан отстранился, внимательно изучая пленника. Джек облизнул губы, демонстрируя нетерпение. В его глазах читалось явное желание, и Стефан с усмешкой расстегнул стягивавший запястье ремень. Джек тут же воспользовался освободившейся рукой, чтобы схватить его за затылок и привлечь к себе.

– Какой страстный. – Стефан не успел договорить, получив мощный удар лбом в переносицу. Он рефлекторно дернулся и схватился за нос, давая Джеку несколько секунд, чтобы дотянуться до второго ремня. Ему почти удалось справиться с застежкой, но Стефан с остервенением навалился на него, впечатывая кулак в челюсть. Джек ощутил во рту вкус крови и неожиданно почувствовал прилив ярости. До этого он не испытывал эмоций – лишь следовал здравому смыслу. Но теперь внутри что-то включилось. Он выкинул правую руку вперед и сдавил горло противника.

Не разжимал пальцы, даже когда их свело судорогой. Не обращал внимания на сыпавшиеся удары. Перед ним стояла единственная цель – спасти собственную жизнь, и он намеревался сражаться до последнего.

Стефан схватился обеими руками за шею, пытаясь отодрать сдавившие ее пальцы. Джек осознал, что проигрывает – силы были не равны. Он в отчаянии рванул левую руку, и о чудо – наполовину расстегнутый ремень поддался. Он тут же послал в лицо противника ощутимый хук слева, но удар получился недостаточно убедительным. Драться с зафиксированными ногами, сидя на кушетке, было, мягко говоря, неудобно. А учитывая ослабляющее организм наркотическое воздействие… В нормальном состоянии Джек не уступал Стефану в физической силе, но сейчас перевес был не на его стороне…

Стефан дернулся к тележке за скальпелем, но Джек остановил его удушающим захватом, сдавливая левым предплечьем кадык, а правой ладонью упираясь в тыльную часть головы. Будь на месте Стефана менее опытный противник, ему бы не удалось избежать моментального обморока из-за пережатия сонной артерии. Но Стефан прекрасно знал, что нужно делать. Он втянул шею, поднял плечи и просунул руки под захват, раскачиваясь в стороны. Почувствовав, что Стефан пытается развернуться лицом к нему, Иван собрал последние силы и еще крепче сжал его горло.

Началась выматывающая возня, но Джек понимал, что, если уступит хоть на миллиметр – поплатится жизнью. И все же запас его энергии стремительно истощался. Он почти потерял сознание, когда Стефан вдруг ослабил сопротивление и обмяк…

В это мгновение в комнату вбежала Гретхен. На несколько секунд она застыла в замешательстве, не понимая происходящего, а затем поспешно расстегнула сумочку и достала пистолет.

– Иван, отпусти его. – Ее голос звенел от напряжения, а пальцы, сжимавшие ствол, дрожали. Она направила дуло на Кравцова. – Видит бог, я выстрелю, если ты его немедленно не отпустишь.

– Гретхен…

– Живо! Отпусти его! – Она шагнула вперед, целясь прямо в голову любовника.

Джек отпустил захват. Стефан свалился на пол, содрогаясь от кашля.

– Ты вовремя, сестричка, – усмехнулся он, сплевывая кровь. – Бешеный он у тебя.

Гретхен всхлипнула, продолжая держать Джека под прицелом.

– Господи, Стефан, что ты творишь?

Вместо ответа брат повернулся к Кравцову и остервенело ударил его в лицо. Затем толкнул на спину и грубо стянул запястья ремнями.

– Что ты творишь? – Гретхен опустила пистолет и уставилась на брата. Ее светло-коричневые, почти желтые глаза казались черными из-за расширенных зрачков.

– Что я творю? – Стефан приблизился к сестре, схватил ее за локти и встряхнул. – Это ты творишь! Уже забыла, как тебе было плохо? Захотела повторения?

– Не твое дело, слышишь? – зло прошептала она. – Не твое чертово дело!

– Еще какое мое! – Он снова ее потряс. – Я никому не позволю причинить тебе боль. Я всегда тебя защищал, с самого детства, забыла? И я продолжу это делать, чего бы мне это ни стоило!