Амри вслух озвучил свои мысли, хоть и не знал, мог ли кто-нибудь из присутствующих предугадать ответы на его вопросы.

– Как думаете, что сделает модра Фара после того как она бросила вызов Селадон? Камень-в-Лесу расположен ближе других кланов к Замку Кристалла. Это клан Райана – наверняка они поверили и встали в его поддержку. Думаете, они…

– Стоунвудцы верны своему клану, а модра Фара – верная модра своего народа, – сказал Кайлан. – Это стало понятно, когда она выдворила нас, вместо того чтобы предоставить убежище. Если она решила встать на сторону Райана, понимая, что первым делом скексисы придут за ее людьми…

– Она может развязать войну с ними, – договорила Таэ. – Так она и сказала, бросив вызов Селадон. Найя, скажи, как поступит твоя матушка модра Лаэсид?

– Будет бороться, – без колебаний ответила Найя. – Она лишилась ноги не во время побега с поля боя… Но это плохо! Сейчас не время воевать друг с другом. Нам нужно объединиться, а не рассориться!

– Этого я и боялась, – тихо произнесла Тавра. По руке Амри она спустилась на стол, чтобы всем было слышно, что она говорит. – Скексисы используют Селадон. Из-за этого они убили мою матушку. Они узнали, что она собиралась восстать против них, и понимали, что манипулировать Селадон будет гораздо проще.

– А еще они знали о твоем отсутствии, – добавил Амри, снова вспомнив о том, что сказала Найя, когда они еще находились на спине Таппы, о том, что Аль-Модрой должна стать Тавра. Эта мысль его угнетала, но не потому, что она была какой-то дурной, а потому, что казалась неосуществимой. Ему не хотелось думать о том, как от этого изменилось бы прошлое и как могло бы измениться будущее, если оно вообще будет.

– Тебе известно, где сейчас Селадон? – спросила Оника у Таэ.

– В том-то и дело, что ее никто не видел с тех пор, как она прихватила живую корону. Среди вапранцев ходят слухи о том, что она покинула Ха’рар и здесь остались лишь Мастер ритуалов с Генералом. Я пыталась проследовать за ними в цитадель, но нашла вас. Я хотела выяснить, убили ли скексисы Селадон, как убили Аль-Модру, или ее лишь захватили в плен. Но покуда она не восстанет против них, в случае сомнений вапранцы будут предпочитать покорность.

– Как и стоунвудцы, вапранцы очень верны своему клану, – прошептала Тавра. – Что в данном случае некстати. Если предводитель клана не подаст голос против скексисов, этого не сделает и весь клан. Но если предводителю не дадут права голоса…

Каюта заполнилась неуютной холодной тишиной. Как будто повеяло смертью. Как можно было продолжать действовать, если Ха’рар теперь стал таким? После всех выпавших на их долю испытаний они прибыли сюда, когда Аль-Модра была уже убита. Вапранский костер не зажжен, трон захвачен дочерью, которая поклоняется скексисам. Ссутулившись, Амри уронил голову в руки.

– Этого не может быть. Должно же быть хоть что-то, что мы сможем сделать, – прошептал он.

Таэ ударила кулаком по столу.

– Так нечестно, Тавра! Это ты должна была стать предводительницей клана Вапра, это твой голос они должны были слушать. Это ты, а не Селадон должна была поднять весь клан против скексисов! Все всегда знали, что это должна была быть ты!

Ответ Тавры прозвучал еще неприветливее, чем обычно:

– Даже будь я в своем теле, у меня не было бы права на трон. Селадон – старшая из нас троих.

– Ты могла бы бросить ей вызов, – настаивала разгорячившаяся Таэ. – И ты бы победила.

– Очевидно, что нет, раз у меня не хватило храбрости противостоять скексисам, когда я обнаружила правду о них и в итоге оказалась в столь затруднительном положении.

– И тем не менее, как истинный предводитель, ты продолжаешь бороться…

– Потому что ничего другого я сделать не могу!

Тавра ярко свернула, отражая пламя горящих в каюте свечей. Это был единственный признак эмоций в ее кристаллическом теле… и еще резкий скачок в голосе – признак душевной боли.

– Ну конечно, мне хотелось бы сместить Селадон и возглавить свой народ, но я не могу! Вапра меня не увидят. Ха’рар не услышит мой голос. Я не смогу поднять меч против тех, кто убил мою матушку. Я даже не в состоянии обнять любимую. Так что не стоит об этом, Таэ. Позволь мне найти вам другого героя, в которого вы поверите.

Тавра проскользнула в трещину между досками столешницы, и мгновение спустя ее мерцание исчезло в спальной каюте. Амри подумалось, что она была готова на что угодно, лишь бы избежать продолжения разговора. Осознав, насколько ей тяжело быть заключенной в чужом теле и не иметь возможности делать то, чем она занималась бы, будь она в своем теле, Амри ощутил, как потяжелело у него на душе.

Мрачную тишину нарушила Оника.

– Мы прибыли в Ха’рар в надежде разжечь костер сопротивления, – сказала она. – В Сера-На и в дусановском Благоключе мы чуть не опоздали. В сновидении Аль-Модра сообщила, что вапранский костер уже горит, но, похоже, она его не зажигала. Не было признаков его существования, когда мы зажгли костер на «Омерии» и в пещерах дусановского Благоключа. Нам нужно придумать, как объединить клан Вапра. Но я не знаю, как нам поговорить со всеми вапранцами, если в городе скексисы.

Таэ со вздохом провела рукой по волосам и чуть подернула ушами.

– По приказу скексисов завтра вечером вапра должны собраться на ступенях цитадели. Некоторые полагают, что выйдет Селадон и объяснит, какое будущее ожидает Ха’рар. Другие считают, что Генерал объявит о ее смерти. Может быть, раз вапранцы соберутся все вместе, мы могли бы обратиться к ним…

– Там же будут Генерал и Мастер ритуалов, – задумчиво вздохнув, вставил Кайлан. – Если мы воспользуемся объявленным им собранием, чтобы обратиться к вапранцам, и даже если нам удастся разжечь костер, скексисы об этом узнают. Наш тайный мятеж станет объявлением войны, а я не уверен, сможем ли мы выиграть ее в открытую.

Амри вспомнил о Маринере, которая видела, как на палубе «Омерии» сифанцы разожгли костер с радужным пламенем.

– Возможно, им уже известно, – прошептал он.

Таэ взяла Онику за руки.

– Оника, посмотри, пожалуйста, в огонь? – попросила она. – Спроси у Тра, что над делать, может она ответит?

– Гм-м-м. Я попробую.

Оника встала и подошла к глиняному очагу, как делала в первый день их встречи. Амри расчистил стол, оставив на нем лишь одну глиняную чашу. Когда были готовы горящие травы, друзья взялись за руки. Амри отложил свои мысли в сторону, стараясь присутствовать в настоящем моменте. Закрыв глаза, Оника глубоко вдохнула темный, густой, ароматный дым. Амри прислушивался к мерному дыханию Оники в притихшей маленькой каюте и пытался дышать в одном ритме с видящей-далеко. По мере того как дым наполнял его легкие, глаза закрывались, а ум прочищался. Корабль покачивался на волнах, но Амри был един с его движением, словно это он, а не корабль, плыл по течению.