– Теперь, наверное, домой, Дима. Я устала очень, – пожаловалась она, опасливо озираясь по сторонам. Тень от березовой посадки легла на дорогу уродливой изогнувшейся лентой. – Темнеет... Скоро совсем станет темно. Где мы тут будем это Сытниково искать. Завтра сверимся с картой района, тогда уж и поедем с утра. А на сегодня у нас еще одно место неохваченным осталось.

Неохваченным их поисками местом оказалась не так давно открывшаяся ночлежка для бездомных. Называлась она красиво и по-доброму приютом и фасад имела весьма симпатичный, облицованный желтым сайтингом. Но внутри...

Внутри все было так же серо и уныло, как и в Гагаринском интернате. Обшарпанные грязные стены. Раздолбанные двери в комнаты с двухъярусными незастеленными койками. Затянутая смрадом подгоревшего молока столовая. Дюжина колченогих столов и щербатых табуреток.

– Где-то здесь он обедал в тот день, – пробормотала Лия, переступая порог столовой. – И здесь он их и увидел, этих преступников. И узнал потом... Только как он мог узнать их, если говорил, что зашел к Филиппу Ивановичу, когда все уже закончилось? Ох, что-то не сходится. Что-то безобразно не сходится в твоем рассказе, Санька!..

Гольцов, оставив ее у входа, устремился к раздаточному окошку, и стоял теперь там, и зубоскалил с раскрасневшимися от жара плиты поварихами.

Лия дальше входа идти поостереглась. Все казалось ей здесь липким, сальным, непромытым. Да и лица здешних посетителей, потребляющих сейчас благотворительный поздний ужин, не внушали ей доверия. Уж лучше она здесь, у входа, постоит и подождет Гольцова. Может быть, ему удастся силой своего обаяния разговорить местных работниц.

Лия в успех данного предприятия верила мало. За день, по сведениям, здесь могли пообедать от двух до пяти десятков людей без определенного места жительства. Разглядеть в такой безликой оборванной массе и узнать потом кого-то было бы очень затруднительно. Она бы вот точно никого не узнала бы. Они все для нее были на одно лицо. И даже невзирая на то, что Санька ее был еще ребенком, ну, пускай не ребенком – подростком, его истерзанный жизнью вид вполне мог слиться с общей картиной бездомной заброшенности.

– Едем домой, – пробубнил Гольцов, поравнявшись с ней. – Устал к чертям, есть хочу! Сейчас кормить будешь, поняла!

Она кивнула и тут же закусила губу от досады.

Мишаня! Она совсем забыла, что дома ее должен ждать Мишаня. Вот черт! Что она станет делать?! Оправдываться перед ним, или... Или извиняться перед Гольцовым?

Тот, словно подслушав ее мысли, вдруг обернулся на ходу и, пригрозив ей пальцем, проговорил сурово:

– Мне плевать, что в твоем доме сейчас сидит и ждет тебя твой бывший муж! Плевать! Я иду вместе с тобой. Или...

– Или что?

Удивительно, но ей стало легче оттого, что кто-то принял решение за нее. И еще легко стало оттого, что она, кажется, была рада этому решению. Устраивало оно ее, вот так!

– Или ты, минуя собственную дверь, идешь ко мне, – запросто так закончил гнуть свою линию Гольцов. – Миша там, подумаешь! Если он дает тебе деньги, то это еще ничего не значит. Ты не должна расплачиваться с ним за это собственной свободой. Кстати, ничего не буду иметь против, если ты перестанешь их у него брать. Я достаточно теперь обеспечен...

– Ага! Только ты забыл упомянуть об огромном количестве желающих на это твое состояние, – едко вставила Лия и, показав вмиг поскучневшему Гольцову язык, уселась в машину. – Что удалось узнать? Узнал, нет?

– Кое-что узнал. Потом все расскажу. Не хочу на ходу... – порадовал ее Гольцов, покосившись на нее и пробурчав: – Желающих, понимаешь... Ну и что?! Разберемся и с желающими!

– Как, интересно, ты станешь с ними разбираться? – подначила она его, уставившись в окно. – Пытать станешь свою бывшую невесту? Пытать до тех пор, пока она не сознается в том, что убила со своим любовником Игосю? Или станешь пытать ее до тех пор, пока она не отдаст тебе фотографии с негативами?

– Почему сразу с любовником? – Гольцов неприятно ухмыльнулся каким-то неведомым ей мыслям и резко прибавил скорость. – С чего ты взяла? Может, это она его укокошила!

– Вряд ли. Характер нанесенных ранений свидетельствует о недюжинной силе. Скорее всего, убивал мужчина. А какому мужчине она может доверить такое ответственное дело, как не тому, с которым спит! И с которым решила сообща сделать тебя, Гольцов.

Ей вдруг с чего-то захотелось разозлить его, а зачем, и сама не знала. То ли ждала, что тот выдаст себя неожиданной ревностью к Марте. То ли просто выдаст себя, обмолвившись о чем-то таком, в чем она его подозревать боялась. То ли от усталости бесилась и от собственного бессилия.

Но Гольцов подачи не принял. Дернул плечами и проговорил задумчиво:

– Может, ты и права. Кстати, для нас с тобой это было бы идеальным.

– А что нет?

– Нет, если был кто-то еще. Кто-то, кого она или они видели и тоже запечатлели на снимке. Вот бы заполучить эту пленочку, а! Это же было бы... Может, детектива нанять и последить пока за ней. Как думаешь, а, Лийка? Нам ведь, пока с Сашкой твоим не разберемся, некогда за ней по городу колесить.

– А зачем? Зачем нам за ней колесить?

– Как зачем? Нужно же узнать, с кем она встречается. Возможно, узнав, кто этот ее воздыхатель, мы узнаем что-то и еще.

Гольцов, едва успев озвучить внезапно посетившую его мысль, тут же решил: непременно наймет детектива. Начнет бороться с Мартой ее же оружием. Она следила за ним, собирая компромат. Он станет следить за ней. Пускай не сам, какая разница. Может, и удастся выкачать что-нибудь из этого наблюдения. И непонятно вовсе, с чего его идея так не пришлась по вкусу Лие.

А она ей не просто не пришлась по вкусу. Она ее так взбесила, что впору было из машины выпрыгивать на ходу.

Следить он за ней станет, подумаешь! Зачем?! Если уверен в собственной непричастности, зачем тратить время на пустяки и следить за бывшей невестой? Чтобы определить круг ее знакомых? Так для этого и слежка не нужна. Достаточно городских сплетен. А вот если всерьез озабочен тем, с кем та сейчас спит, то тогда все понятно.

Гольцов ревнует свою Марту! А она... Она, кажется, ревнует Гольцова к его неподражаемо прекрасной Марте. Дурацкая, какая же дурацкая ситуация! Все связалось в такой тугой клубок, что не отыскать ни начала, ни конца.

Они миновали шлагбаум и, одновременно глянув на освещенные окна в ее квартире, вздохнули, прежде чем въехать в подземный гараж.

Мишаня, судя по иллюминации во всех ее комнатах, был на месте. Сидел в ее квартире и дожидался теперь ее возвращения. Вот неприятность какая! Она бы сейчас с великим удовольствием приняла ванну, съела что-нибудь, Димку покормила, тот голоден и ноет уже. А потом... Вспомнив про потом, Лия покраснела, отвернувшись от Гольцова. Тот уловил и понял это по-своему, сразу надулся и, выбравшись из машины, спросил ворчливо: