Тишаков послушно снял с себя ботинки, пристроив их в угол. Повесил на вешалку в шкаф изрядно поношенную куртку. И пошел за Гольцовым в гостиную, так Лия им обоим велела. Сама же она быстро обежала квартиру, на предмет обнаружения следов, оставленных разгневанным Мишаней.

След нашелся в кухне. След в форме записки всего в одно слово. Неприличное, кстати, слово. Лия коротко хмыкнула. Скомкала записку и сунула ее в задний карман джинсов. Сунула и тут же забыла.

Быстро поставила на плиту чайник и кастрюльку с водой. Нужно было хоть яиц, что ли, сварить. Нарезать их с зеленым луком и майонезом. Колбасы еще имелось немного. Хлеба и сыра. Чем-то нужно было накормить Димку. Накормить и постараться отвлечь. Он сник ужасно. И, кажется, плохо уже понимал, что вокруг него происходит. О чем-то Тишакову рассказывает. И зачем?! Тот ведь ради собственных погон будет на сапогах подметки рвать.

– Лия Андреевна! – окликнул ее из гостиной Сергей Иванович. – Можно вас на минутку?

Она отложила в сторону пучок зеленого лука, вытерла мокрые руки о полотенце и пошла на зов. Встала в дверях и глянула на него вопросительно.

– Я тут что хотел вам сказать, – произнес тот с заметным волнением. – Вы вот опять поспешили меня обвинить во всех смертных грехах. А я вовсе и не стремлюсь вашего подопечного в тюрьму упрятать.

– Да? А куда ты его собрался упрятать? – Она ухмыльнулась недоверчиво, пренебрегая вежливостью. – Слышала, ты даже ему следственный эксперимент устраивал.

– Да не так все было! – Тишаков соскочил с кресла, смешно споткнулся о задравшийся край ковра, едва не стукнувшись макушкой о дверь гостиной. – Все не так было! Я для чего его повез туда?!

– Для чего же? – Она снова перестала ему верить, но послушать все же решила.

– Для того, чтобы он воспроизвел события той ночи на местности.

– Ага! А следственный эксперимент не то же самое подразумевает?! Или я что-то путаю?!

– Но... Но он же не убивал! Вы же сами знаете! – с горячностью воскликнул Тишаков, надрываясь ей прямо в лицо. – Он показал нам, где стоял. Как шел. Как обнаружил открытой дверь дома и вошел туда. Как труп обнаружил и...

– И к кому же он шел? Что вам рассказал Сушков? – Она снова заинтересовалась, этому змею опять удалось усыпить ее бдительность.

– К вам! Он шел к вам, Лия Андреевна! – воскликнул тот недоуменно. – Вы же знаете, зачем-то решили меня проверять...

– Ага! Ко мне! А как он узнал, где моя дача?! Он же не знал. Я ему никогда об этом не говорила!

То, что происходило сейчас, походило на сумасшествие. Теперь уже непонятно было: кто нападает, а кто защищает Сушкова. Поразительно, но роли поменялись, кажется. Теперь уже Тишаков принялся защищать Саньку, а она как будто наоборот – нападает. Или ей просто нужно было, чтобы его защищал кто-то еще? Кто-то, кроме нее...

– Так он вашему бывшему мужу позвонил. Тот ему и сообщил адрес, – опешил Тишаков, невольно отступая. – Разве ваш бывший вам не...

– Нет! – рявкнула она, неучтиво перебив Тишакова. – Ничего он мне не сказал.

– Странно... Он звонил ему.

– Когда? – поднял голову Гольцов, все это время он просидел, безучастно глядя в телевизор, работающий без звука. – Когда он звонил ее мужу?

– В утро убийства. Я проверял. Ваш муж подтвердил. Сначала Сушков явился на ваше прежнее место работы. Долго приставал к дежурному. Потом один сердобольный сообщил ему все же номер телефона по месту вашей прежней прописки, вычитал в вашем личном деле. Решил, говорит, уважить пацана. Тот так просил. Не милиция, а богадельня какая-то, честное слово! – Тишаков по-бабьи всплеснул руками. – Потом он пошел пешком в вашу деревню. По дороге останавливался отдохнуть. Мы вместе с Сушковым нашли эту старушку. Она подтвердила, узнав его. Все вроде бы понятно... Кроме одного...

– Чего же? – Лия понемногу оттаивала.

Кажется, Тишаков не такой уж и карьерист, и, возможно, не так уж рвется засадить ее Саньку на несколько лет.

– Он кого-то покрывает, ваш Сушков, – проворчал Тишаков и, вернувшись в кресло, проговорил с тяжелым вздохом: – Знаете, у меня такое впечатление сложилось, что он знает убийцу. Но молчит. Спрашиваю – кого покрываешь?! Уткнется в пол и молчит. Вам сказал?

– Нет. – Лия не отвела глаз под подозрительным прищуром Тишакова. – Мне тоже не сказал. Обмолвился только, что он видел их в ту ночь. Спрашиваю, ты их знал.

– И все?

– Ну и...

Ох, как не хотелось ей рассказывать ему о том, что поведал ей Санька. Ох, как боялась она навредить своему мальчику неосторожным словом. Но в то же время понимала, что одна, пускай даже и с Гольцовым, она не справится. Обязательно нужна поддержка в лице представителей власти. А Тишаков как раз и есть этот самый представитель.

Была не была! Выбора, судя по всему, у нее нет.

– Он сказал, что узнал их, потому что днем в приюте для бездомных ел с ними благотворительные щи, – с тяжелым сердцем призналась Лия.

– Что?! – Тишаков снова, как черт из табакерки, подскочил в кресле. – И ты?.. Вы молчали до сих пор, Лия Андреевна! Это же... Это же все в корне меняет! Теперь я его припру, он не сможет промолчать...

– Только попробуй, гадина! – Лия побледнела так, что Гольцов перепугался. – Только попробуй его тронуть, убью своими руками!!!

Вот! Вот этого-то она и боялась. Раскрыла козыри мерзавцу, а у того каждая вторая карта крапленая. Начнет теперь все перекручивать на свой лад.

– Да не собираюсь я вредить ему, Лия Андреевна! У меня и в мыслях не было!!! – Тишакова, кажется, тоже пробрало. – Вы мне не поверите, но я тоже хочу помочь ему. Я же побывал в этом отстойнике, где и вы сегодня. Насмотрелся такого... Там человеком трудно остаться. И мне его желание удрать оттуда весьма и весьма понятно. Он и убегал оттуда последние полгода со странной периодичностью...

Она думала и об этом тоже. Все то время, что говорила с Георгием Сергеевичем, думала. И хотела бы на журнал регистрации его побегов взглянуть. Бывал такой в некоторых детских домах, она знала. И сличить дни его побегов с днями убийств, что произошли в районе. Но это она как профессионал рассуждала. А как мать...

Ее материнский инстинкт при мыслях об этом заходился плачем и бился головой о стенку от страшного предчувствия.

Вот если все так, как думается, что тогда?! Как ей после этого жить?!

– Что ты этим хочешь сказать, Сережа? – Ей все же пришлось сесть на диван, иначе упала бы точно. – Про периодичность... Что ты хочешь сказать, а?!

– Да ничего вообще-то, – кажется, Тишакова озадачил ее вопрос. – Часто просто, говорю, убегал.

– А дни убийств... Они никак... – Все, говорить дальше не смогла, замолчала и глянула на него так, что тот побледнел за ней следом.

– Вот вы о чем! Да нет же, нет, Лия Андреевна! Не в те дни он бегал! Совсем не в те. Я много работал с воспитанниками. У Сушкова почти железное алиби. То на день убийства чей-то день рождения приходился. То кого-то в карцер посадили, и Сушков хлеб через решетку просовывал. За что был пойман и наказан... кнутом. – Тишаков поежился. – Порядочки там, скажу я вам. Вот закончу с убийствами, обязательно проверку туда зашлем. Непременно зашлем...