Мама ещё хотела что-то сказать, возмущённая соседом, который не оценил как положено нашу мебель, но… Зазвонил телефон.

– Алльо-у! – закричал я, первым схватив трубку.

– Алло!.. Стёпа! Это ты? – услышал я как будто бы далекий и такой близкий родной голос деда Грицька.

– Я! Деда! Здравствуйте! Здравствуйте! Как вы там?

– Здоров. Мы ничего, а вы как?

– Мы – здорово! Мебель купили!

– Что? Что?

– А ну дай! – сказал папа и выхватил у меня трубку.

Только теперь, услышав голос деда Грицька по телефону,

я понял, как соскучился по нему.

Всю свою сознательную жизнь я виделся с дедом ежедневно, ежедневно беседовал с ним, слушал его шутки, его мудрое слово. А вот уже почти два месяца его нет рядом со мной.

Папа долго разговаривал с дедом, потом с бабушкой, затем мама – с бабушкой и с дедом. Всё подробно рассказали, обо всех делах. И уже собирались заканчивать, но я в последний момент выхватил у мамы трубку и стал умолять:

– Деда! Приезжайте! Слышите? Я соскучился по вас! Слышите? – мне что-то сдавило горло, я не мог глотнуть.

Деду, вероятно, передалось моё волнение, и голос его дрогнул, когда он сказал:

– Приеду, Стёпа! Приеду! Я тоже по тебе соскучился… Эх!..

Ночью мне снилось родное село. И дед Грицько верхом на белой цирковой лошади с султанчиком на голове (не у деда, а у лошади, конечно). И друзья мои – Василь и Андрюша. И Туся Мороз (откуда она только в селе взялась?). И ещё что-то, чего я уже утром не мог вспомнить.

Конечно, уроки я как следует сделать не смог. Какие там уроки!

И когда меня вызывала Тина Гавриловна, я бекал и мекал, отвечая так, как, наверное, никогда не отвечал.

И неожиданно я услышал, что мне подсказывает – кто бы вы думали? – Игорь Дмитруха! Это было так неожиданно и так странно, что я и вовсе умолк. И хотя Тина Гавриловна поставила мне двойку, сердце моё пело. Игорь Дмитруха, который только и знал, что дразнил меня и издевался надо мной, подсказывал мне, как лучшему своему другу! После того события на троллейбусной остановке и после того как я сказал ему одно только слово «молодец», он вдруг изменил отношение ко мне. И поглядывал не враждебно и не насмешливо, как раньше. А это вдруг начал подсказывать.

Туся, глядя на меня, лукаво улыбнулась, но ничего не сказала.

Сурена в школе не было.

У него были последние съёмочные дни. Приблизительно через неделю он уже уезжает. Вернётся в свой Ереван. Жаль! Такой хороший, такой компанейский парень! Муха!

Лина Митрофановна тоже, как назло, вызвала меня и тоже поставила двойку. Вот уже эти учителя! И как они чувствуют, что человек не подготовился к уроку? Когда всё знаешь, никто на тебя и не смотрит, никто тебя не замечает, как будто тебя и на свете нет. А стоит только не подготовиться, как сразу «Наливайко! К доске»! Вот же ж!

Настроение у меня слегка испортилось. Не то чтобы я очень волновался из-за этих двоек. Я их, естественно, исправлю. Учусь я хорошо. Хотя и не круглый отличник, но и в отстающих не числюсь.

Просто не люблю я получать двойки. Самолюбивый я. Двойка эта – как пощёчина мне.

Придя домой, я сразу же сел за уроки на кухне. И не поднялся, пока всё не сделал. Даже спина заболела. Наконец встал, потянулся. И тут внезапно зазвонил телефон. Этот телефон почему-то всегда звонит внезапно. Др-р-р! – прямо сердце останавливается.

– Алло!

– Стёпа! День добрый!.. Как жизнь молодая? – голос Чака звенел весело, бодро.

– Добрый день! Здравствуйте! Нормально… Только что уроки закончил.

– А как насчёт того, чтобы встретиться? Надо бы довести всё-таки это дело до конца. Да?

– А что? Вы что-то узнали?

– Да, кажется…

– Тогда я – пожалуйста… Хоть сейчас!

– Ну, в таком случае на Подоле, возле Сковороды.

– Хорошо.

Мне показалось, что Чак то ли похудел, то ли осунулся. Морщины чётче вырисовывались на его лице, под глазами темнели круги. Но улыбался он бодро.

– Вот, два дня сидел в библиотеке, летописи перечитывал. «Повесть временных лет» главным образом. Искал.

– Ну и как? – нетерпеливо спросил я.

– Погоди. Сейчас. Сначала давай историю немного вспомним. Ну, легенду о том, как был основан Киев, ты знаешь.

– Знаю. Братья Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь! – выпалил я.

– Так. Пропустим Аскольда и Дира, Олега, Игоря, жену его Ольгу, Святослава, сына его Владимира, Ярослава Мудрого, период расцвета Киевской Руси… Посмотрим, что делалось в Киеве после смерти Ярослава Мудрого. Власть перешла к его сыновьям. Великокняжеский престол получил старший сын Изяслав. Братья его получили так называемые удельные земли – княжества Черниговское, Переяславское и другие.

И вот в 1068 году на юго-восточные рубежи Руси напали половцы. Киевский князь Изяслав и его братья Всеволод Переяславский и Святослав Черниговский выступили против них. На реке Альте половцы разбили их вдребезги. Святослав с остатками своей дружины бежал назад в Чернигов, а Изяслав и Всеволод – в Киев. Киевляне были обеспокоены поражением: половцы угрожали их городу. И киевляне обратились к князю с требованием дать им оружие, чтобы защитить Киев.

Но князь, побоявшись, что киевляне могут направить это оружие против него, отказался.

Тогда вспыхнуло восстание – первое в истории Киева восстание народа против правителей.

Восставшие разгромили Гору, княжий двор, дворы бояр и воевод, и в первую очередь – ненавистного тысяцкого Коснячка. Изяслав и Всеволод бежали. Киевляне освободили из тюрьмы полоцкого князя Всеслава Брячиславича и провозгласили его великим князем киевским…

– Зачем? – удивился я. – А откуда он вообще взялся там, в тюрьме, этот Всеслав Брячиславич?

– Зачем, я и сам не знаю. А взялся он очень просто. В 1067 году дружина его, то есть армия, была разбита Изяславом, Святославом и Всеволодом в битве на реке Немиге, а его самого захватили в плен во время переговоров.

– Он что – такой был хороший?

– Нет. Он ограбил Софийский собор в Новгороде и сжёг город. Через семь месяцев он изменил восставшим киевлянам и сбежал к себе в Полоцк. А Изяслав захватил Киев и жестоко наказал восставших. Семьдесят вожаков были казнены, и очень многие ослеплены по приказу сына Изяслава Мстислава, дружина которого первой вступила в город.