Как она могла пойти в дом для престарелых и перестрелять столько людей? Как? Кем надо быть? Безжалостным и безумным убийцей – таким, как она сама в момент, когда застрелила Ричардса на ранчо?.. Где настоящая Чарли?

Около семи, как показывали часы над дверью, принесли ужин – какое-то отвратительного вида варево. А также пришел Эйбл, и Чарли развязали, чтобы она поела сама. Так как истерики не намечалось, после ужина ее не стали связывать, оставив валяться неподъемным мешком. Эйбл смерил ее одобрительным взглядом. Около восьми к ней в палату вошла Иви и принесла судно.

– Пожалуйста… – просипела Чарли, но Иви лишь сочувственно улыбнулась и сделала какой-то укол.

Через пару минут Шарлин уже уносилась в бессознательное с единственной мыслью и надеждой на то, что когда завтра откроет глаза, то будет уже совершенно в другом месте. Где угодно, только не здесь. Это же всё какое-то безумие….

Но на следующий день, когда Чарли очнулась, то по-прежнему лежала всё в той же палате № 310. Ее голова была тяжелым пустым котлом, слезы лились сами по себе от беспомощности, от обиды и беспросветности. Она пыталась вспоминать разные моменты из недавнего прошлого…. Как они с Дороти сидели на крыше, и на них наползала величественная черная туча, заставляя трепетать и восхищаться. И гром, и молнии – всё это было так здорово. Вспоминала их покер по четвергам – как они веселились и поддевали друг друга, а Иви пыталась мухлевать, и как Черри пошла к иранцу. Она вспоминала, как Сибилл ушла в Денвер, и они искали ее в лесу, собирая вещи, вывалившиеся из дырявой сумки. Безумная Сибилл…. Кто из нас оказался безумней? Вспоминала их походы к Нэду и в кинотеатр, как Дороти отвела ее на кладбище в последний вечер. Да и вообще вся эта последняя неделя… как она прекрасна в сравнении с тем, что происходило здесь. Неужели Чарли всё это выдумала? Неужели она убила четырех стариков и загремела в психушку, откуда ей теперь не выбраться?

В девять принесли завтрак. Снова Иви. Она сказала, что доктор Эйбл разрешил отвести ее в туалет, потому что Чарли достаточно окрепла для этого. Съев омерзительный по вкусу завтрак, она оказалась на ногах. Сначала подняла голову, подождала, пока пройдет ужасное головокружение, потом села, пытаясь справиться с дурнотой – завтрак просился наружу – и, наконец, встала. Боже… она и не знала, что это может оказаться так сложно – стоять на ногах! Потом Иви обняла ее за талию и выволокла из палаты. Чарли оказалась в коридоре психушки, и это произвело на нее ужасающее впечатление. Из некоторых палат доносились зловещий ропот, шипение, кряхтящие стоны. Кто-то выкрикивал имена, кто-то молил о помощи, кто-то сыпал угрозами. Те, кто находились в коридоре в сопровождении персонала, пялились на Чарли своими хищными глазами, словно звери, которые хотели ее сожрать. Они скалились и корчились. Шипели и вырывались, но бесполезно. Были и такие пациенты, кому не требовалось повышенное внимание – они, словно деревья, застыли у окон с решетками, или слонялись призраками по коридору.

Слава Богу, туалет находился совсем близко. Иви помогла Чарли сесть на унитаз, но не позволила закрыть кабинку, поэтому пришлось справлять нужду под неотрывным взором медсестры. Она и не думала, что сможет сделать это, однако ко всему привыкаешь, хоть и процесс занял вдвое больше обычного. Когда они шли обратно, Чарли заглянула в палату № 311, дверь которой оставалась приоткрытой. Сибилл сидела на кровати, болтая ногами, обутыми в знакомые клетчатые тапки. Ее волосы растрепанной, свалявшейся копной спадали до поясницы. Она повернула голову, когда Чарли проходила мимо. Ее рот открылся и закрылся – она явно что-то сказала. Какое-то короткое слово. Но Чарли ничего не поняла.

Потом ей дали какие-то таблетки, и Чарли пролежала до обеда, не зная, кто она, где и зачем. После обеда ее повели в туалет и, заглянув в палату № 311, она снова столкнулась с Сибилл взглядом, и та опять что-то сказала на своем беззвучном странном языке….

Дали таблетку. Мутило вплоть до семи вечера, и дико кружилась голова. Потом был ужин и еще один поход в туалет, а история с Сибилл повторилась. В восемь пришла Иви и сделала укол. Через несколько минут сознание Чарли уже неслось по трубе беспамятства…. Она еще надеялась.

Так прошло пять кошмарных дней. Шарлин было не узнать. Она окончательно всё забыла: лица, людей, места. Лишь слабое эхо в ее сознании реагировало на имена: Эйбл, Иви, Элис, Черити, Сибилл…. Чарли перестала быть собой, потому что больше не надеялась и не задавала вопросов, а просто приняла свое новое существование как данность. Да, второго июля она ворвалась в дом престарелых с отцовской винтовкой и убила четверых человек… и забыла имена, но знала, что застрелила их. Единственное имя всплывало время от времени в мозгу, но весь вопрос – кому оно принадлежало? Кай. Может, это один из четырех стариков? Но всё это было больше неважно и неинтересно, потому что никак не касалось ее теперешней жизни… ну может, лишь чуть-чуть задевало, словно краешком крыла бабочки. Кажется, заходил Эйбл, хотя он заходил каждый день, но Чарли на него никак не реагировала. У нее просто не нашлось на это сил, а еще она плохо ориентировалась во времени, если глагол «ориентироваться» вообще можно было употребить по отношению к ней. Во время его обхода Чарли обычно напоминала манекен из магазина Нэда. Нэд… кто такой Нэд?

…Слушай, а он вообще существует в природе?..

Какой знакомый вопрос. Он затерялся где-то в тысячах миль на восток.

Но вчера, когда заходил Эйбл, Чарли была в сознании и сказала, что сделает всё, что тот попросит, лишь бы выйти отсюда. На что Эйбл ответил: «Нет, ещё не всё». Эйбл, на лице которого была вырезана вечная улыбка, и который очень редко смотрел на собеседника. Когда он ушел, Чарли снова заплакала. Из-за всех этих таблеток она часто плакала. Хотя, наверное, даже без пилюль от такого ответа можно разреветься. Ещё нет? Как, это ещё не всё? А сколько же ещё? СКОЛЬКО???

Каждый день по дороге в туалет и обратно Чарли заглядывала в комнату № 311, где Сибилл сидела, словно на посту, и беззвучно проговаривала то самое слово, которое по-прежнему оставалось загадкой. Теперь очень многое оставалось загадкой для Чарли, и кто такая Сибилл в том числе…. Она даже не понимала, с какой целью вообще заглядывает в ее палату каждый раз. Какой-то странный ритуал. Денвер… кажется, она собиралась в Денвер.

Иви и Черити сменяли друг друга. Они обе относились к Чарли по-доброму. Что, несомненно, является величайшим благом, если ты лежишь в психушке.

Ручку… она принесла ручку.

Что значат эти обрывки фраз, время от времени проникающие в затуманенное сознание? Кто говорил это? «Ну, конечно!» Кто говорил? Ведь кто-то говорил? Кто-то играл в карты. В покер или в очко? Хотя, наверное, всё-таки в покер. Волосы Сибилл попали в застежку? Или это был кто-то другой? А продукты стухли, и несло на весь коридор….

Чарли не понимала, откуда она всё это знает? Хотя мозг – странная штука. Иногда он делает из людей убийц. Чарли думала. Чарли думала, что думает. Плавала в луже мыслей. Хотя должно было быть наоборот. Они мягко обволакивали, даже оставляя влажный след, но очень-очень косвенно. Они не проникали внутрь и абсолютно ничего не значили.