– Второго июля ты ворвалась в дом престарелых, где содержится твоя крестная, с этой вот самой винтовкой и расстреляла четверых стариков: Навида Кулифа, Миси Грейди, Дейзи Шепард и Дороти Делавэр. Это карабин системы винчестер на пять патронов, доставшийся тебе от отца, и таким образом сейчас в магазине должен оставаться только один патрон.

– Два…. – очень тихо сказала Чарли.

– Нет. Два – это в твоем подсознании, где стреляла Кейси Парсон, а ты убила так называемого Кристофера Ричардса, который всего-навсего санитар этой клиники. И меня пыталась.

– Но я стреляла….

Эйбл лишь покачал головой. Чарли вскочила со скамейки и рванула обратно в дом… где не было кровавого следа, который оставил Ричардс, когда полз за ней. Как и самого Ричардса….

– Кай! – позвала она на грани истерики. – Кай ты где? Ты мне сейчас очень нужен!

Но в ответ тишина. Чарли была абсолютно одна.

Спотыкаясь и шатаясь, она вышла на улицу и доковыляла до скамейки. Села, взяла винтовку, проверила магазин… один патрон. Там оставался только один патрон.

– Не может быть…. А Кейси? Как же Кейси?

– Может. – беззаботно отозвался Эйбл. – Ты увидела всё это в новостях, как и остальные. Ведь имена не берутся из ниоткуда. Кейси Парсон действительно держала в заложницах трех девочек, только там не было никаких задушевных историй. Она – просто спятившая учительница, которая решила прикончить трех своих учениц. Ее быстро взяли, хотя она и успела ранить Мэри. Но в целом, всё закончилось благополучно. Так что видишь, выстрел действительно был, только не из твоей винтовки… точнее винтовки твоего отца. Видишь, как у тебя всё перепуталось?

Чарли сидела, как будто в нее ударила молния. Убита и раздавлена.

– Иви, Черити и Элис – медсестры психиатрической клиники, в которой ты лежишь. – мягко продолжал Эйбл. – Сибилл – твоя соседка. Она здесь уже очень давно, и на этой неделе ее выписывают. Пятнадцатого, если мне не изменяет память. Во время твоих просветлений вы с ней не сильно ладили, поэтому её перевели в другую палату.

– Пятнадцатого… – блекло повторила Чарли.

– Да, дорогая. Всё так запуталось. – ласково сказал Эйбл. – Ну ничего-ничего… мы всё поправим. Я думаю, пора просыпаться, Чарли. Пора попробовать еще раз. Ты верь мне, дорогая. Я вытащу тебя. Ты только помоги нам, ладно? Главное, чтобы ты доверяла мне, понимаешь? Доверяла.

– Нет! – Чарли покачала головой. – Я не верю в это. Не может быть! – но голос этот не отличался ни силой, ни твердостью.

– Ты всё увидишь сама. – Эйбл погладил ее по колену, но Чарли отпрянула, словно у него было страшное кожное заболевание.

Он поднял на нее свои ужасные ледяные глаза… глаза реальности, и пшеничное поле куда-то поплыло на фоне светлого или даже белого. Растаял и дом, но Чарли была буквально прикована взглядом Эйбла. Не могла даже пошевелиться, не то, чтобы осмотреться. Наконец, когда движение прекратилось, она смогла оторвать взгляд.

Ей открылась больничная палата, ничем не напоминающая номер в отеле, если только не была ее безумным адским отражением. Чарли лежала непривязанной к койке, но у нее не нашлось никаких сил, чтобы пошевелиться. Словно это вообще не ее тело – такое тяжелое, неподъемное, мышцы одеревенели. А в голове полный бардак, как будто она пила бурбон с утра до ночи, и теперь неминуемо наступило самое тяжелое в мире похмелье.

Рядом на кровати сидел Эйбл в белом халате, а за ним стояла Элис в синей униформе. Ее волосы сейчас не висели ведьминскими патлами, а были аккуратно заколоты в пучок, но в целом – всё та же Элис со злобным лицом и бесцветными глазами.

– Чем вы меня накачали? – спросила Чарли, шамкая, и испугалась собственного голоса – он был слабым и чужим.

– Позвать санитаров? – спросила Элис.

– Нет, не надо. – отмахнулся Эйбл. – Вряд ли, она на что-то способна сейчас. Правда, Шарлин?

– Что вы со мной сделали? – пробормотала та, а потом собрала силы и повысила голос, сделав его более устойчивым. – Выпустите меня отсюда!

– Как только ты поправишься, дорогая…

– Выпустите меня отсюда! – взмолилась Чарли и попыталась подняться. – Кай! Кай!

– Ох… – всплеснул Эйбл. – Всё-таки придется позвать санитаров.

– Может, укол?

– Нет, не стоит пока. Пусть привяжут.

Элис кивнула и вышла из палаты № 310.

– Прекрати, Чарли… – покачал он головой. – Прекрати, а то тебе придется сделать укол, и тогда будет намного хуже, поверь мне. Ты должна мне верить.

– Я не верю тебе, Эйбл! – прошипела Чарли, даже не подразумевающая доселе, что нужно столько человеческих сил, чтобы говорить.

– Тем хуже для тебя. – покачал головой тот, улыбаясь и глядя в глаза.

Но Чарли больше не боялась этого взгляда. Почему-то больше нет. Ненавидела – да, но не боялась.

– Доверие между врачом и пациентом – очень важная штука. Это залог успеха. Но времени у нас с тобой еще много, и я надеюсь, мы достигнем взаимопонимания.

Глаза Чарли расширились. В этот момент вошли два санитара. Один из них Кристофер Ричардс, а другой Джереми Кирс – высокий, неприметный мужчина, которого Дороти столкнула с платформы.

– Нет! – крикнула Чарли. Она не хотела, чтобы ее касались руки мертвецов.

Откуда не возьмись, нарисовалась Элис:

– Может всё-таки…

– Нет. – перебил Эйбл, поднимаясь с кровати. – Ничего не надо.

Санитары с мраморными лицами привязали Чарли к кровати. У нее не нашлось сил ни царапаться, ни кусаться. Она лишь жалобно хныкала.

– Подумай, Чарли, у тебя есть время. – сказал Эйбл перед тем, как покинуть палату.

Она осталась одна.

– Кай, пожалуйста! Кай! Сейчас самое время появиться. Я в беде, Кай. Я не могу здесь оставаться… пожалуйста. Не бросай меня, а? Не могу. Не могу-у-у… – последнее слово потонуло в рыданиях.

Но никто не придет… и она понимала это. Одинокая и сумасшедшая. Чарли не знала, чему верить теперь, но внезапно всё произошедшее за последний месяц покрылось мутной пеленой. Слишком хорошо, слишком странно, слишком много событий. Дни растворялись, неминуемо бледнели, и за ними ничего не было. Только чернота. Она убедила себя в том, что если поспит, то всё может измениться. Чарли просто откроет глаза и окажется на веранде того ранчо, или еще где-нибудь. Пожалуйста, пусть еще где-нибудь! Она будет себя хорошо вести! Только не надо привязывать! Не надо уколов! Чарли не желала превращаться в овощ, она видела их достаточно в клинике, где содержалась её крестная. В ней теплилась еще надежда, потому что это не могло быть правдой. Это не должно быть правдой. Чарли умоляла себя не плакать, умоляла держаться, разговаривала с Каем… постоянно разговаривала с Каем. Но слезы, не переставая текли из глаз, и с ними ее покидала надежда.