«Великие умы, — добавляет он, — воплощают в себе способность бороться со страданием и разбираться с ним без потерь для себя. Избавление от привязанностей освобождает, создает моральный стержень для действия и сострадания»[199].

В древних руководствах по медитации говорится, что избавление от этих мыслей поначалу похоже на змею, которая постепенно ослабляет давление своих колец: потребуется приложить усилия. Однако позже любые мысли, приходящие на ум, напоминают вора, пробравшегося в пустой дом. Там нечего делать, и поэтому мысли просто уходят.

Такой переход от первоначальных усилий к последующей легкости кажется универсальной, хотя и малоизвестной темой в традициях медитации. Здравый смысл подсказывает нам, что овладение любым навыком требует упорной работы вначале и упрощается с практикой. Когнитивная нейронаука сообщает, что этот переход к легкости означает нейронный переход к мастерству: теперь префронтальные участки без усилий выполняют работу, так как руководство могут перенять базальные ядра меньшего размера в мозге. Это нейронное состояние говорит о легкости.

Требующая усилий практика на первых этапах медитации активирует префронтальные контролирующие участки. Однако последующий переход к безусильной практике может происходить с разной динамикой: ослабленная связь между различными участками сети пассивного режима и сниженная активность коры задней части поясной извилины, поскольку в требующем усилия контроле больше нет необходимости. Ум на данном этапе успокаивается, и «я»-нарратив становится менее «прилипчивым».

Это было обнаружено в другом исследовании Джадсона Брюера. В нем опытные практикующие сообщали о своем переживании в конкретный момент. Таким образом они позволяли ученым понять, какая активность мозга коррелируется с этим переживанием. Когда практикующие демонстрировали сниженную активность PCC, они сообщали о чувствах вроде «неотвлекающегося осознавания» и «безусильного действия»[200].

Другое научное исследование было связано с навыками, практикуемыми людьми, — от стоматологии до шахмат. Когда речь заходит об отделении дилетантов от профессионалов, общие часы практики — золотой стандарт. Накопленная база огромных усилий, приложенных в начале, переходящая в растущее мастерство, проявляется в самых разных экспертах, например пловцах и скрипачах. Как нам уже известно, мозг людей с наибольшим количеством часов практики в медитации прилагал меньше усилий на поддержание однонаправленной концентрации, несмотря на большие отвлечения. Люди с меньшим количеством часов практики прилагали больше усилий. В самом начале новички продемонстрировали рост биологических маркеров ментальных усилий[201].

Главное правило: мозг новичка усердно работает, в то время как мозг эксперта тратит мало энергии. По мере развития мастерства мозг сохраняет свое топливо, запуская «автоматический» режим деятельности, контролируя, что активность уходит из верхних участков мозга в базальные ядра, находящиеся гораздо ниже неокортекса. Мы все выполняем переход от «сложно поначалу» к «проще простого», когда учимся ходить — и при овладении любым другим навыком. То, что прежде требовало внимания и усилий, доводится до автоматизма и выполняется непринужденно.

По нашим предположениям, на последнем, третьем этапе отпускания мыслей, направленных на самого себя, роль контролирующего участка мозга снижается, так как действие смещается на ослабленную связь участков сети пассивного режима, дом нашего «я». Группа Брюера выявила такое снижение в своем исследовании.

Со спонтанным переходом к безусильности происходит перемена в отношениях с нашим «я»: оно перестает быть «прилипчивым». Как и прежде, те же мысли могут возникать в вашем уме, однако они становятся гораздо легче — не такими захватывающими, не такими эмоционально загруженными. По этой причине от них проще избавиться. Так или иначе, это подтверждает слова опытных йогинов, которых Ричи изучал в своей лаборатории, а также классические руководства по медитации.

Но у нас нет данных на этот счет, и научный вопрос остается открытым. То, что обнаружат будущие исследователи, возможно, поразит нас. Например, может оказаться, что перемена в отношениях с чувством «я» происходит не в известных на сегодня нейронных «я-системах», а в других системах, которые только предстоит открыть.

Как ни странно, ослабление тисков «я», всегда остававшееся главной целью практикующих медитацию, игнорировалось исследователями. Возможно, по вполне понятным причинам они концентрировались на более популярных выгодах вроде расслабления и окрепшего здоровья. Таким образом, ключевая цель медитации — осознание отсутствия собственного «я» — поддерживается недостаточными данными, в то время как другие выгоды, например улучшение здоровья, широко исследованы. Мы убедимся в этом в следующей главе.

Ричи однажды видел, как слезы побежали по лицу Далай-ламы, когда он узнал о трагической ситуации на Тибете — недавнем самосожжении тибетцев в знак протеста оккупации коммунистическим Китаем их земли.

Но спустя несколько мгновений Далай-лама заметил что-то забавное в зале и рассмеялся. В этом не было неуважения к трагедии, которая довела его до слез. Скорее то был быстрый и органичный переход от одного эмоционального состояния к другому.

Пол Экман, главный эксперт по эмоциям и их выражению, говорит, что эта удивительная аффективная гибкость Далай-ламы с первой встречи поразила его исключительностью. Далай-лама в своем поведении отражает эмоции, которые он испытывает от общения с человеком, и затем немедленно отпускает эти чувства, потому что следующее мгновение переносит его в другую эмоциональную реальность[202].

Кажется, что эмоциональная жизнь Далай-ламы включает удивительно динамичный ряд сильных и ярких эмоций — от глубокой печали до огромной радости. Его стремительные, органичные переходы от одной эмоции к другой особенно уникальны: быстрое переключение означает отсутствие «прилипчивости».

«Прилипчивость» отражает динамику эмоциональной сети мозга, включая миндалевидное тело и прилежащие ядра. Эти участки с большой долей вероятности способствуют тому, что в традиционных текстах считалось коренной причиной страдания — привязанности и отвращения, когда ум фиксируется на желании того, что кажется ему вознаграждением, или избавлении от чего-то неприятного.