– С какой стати? Зачем мне в таком случае таскать тебя ссобой?

Алексей завел машину и тронулся с места, то и делопоглядывая в зеркало.

– Вот что, – сказала я. – Мне надо поговорить сТоликом, это мой друг. В то лето...

– Надеешься что-нибудь узнать о гибели брата?

– Надеюсь.

– Если твоему другу что-то известно, почему он молчал стольколет?

– Раньше мы не обсуждали эту тему. Мне было около пяти,когда погибла моя семья, все сочли своим долгом избегать опасной темы, чтобы нетравмировать ребенка.

– Что ж, давай поговорим.

Я достала телефон и набрала номер Толика. Он был в своем офисеи намеревался задержаться там еще на пару часов. Я могла бы подождать, когда оносвободится, и задать ему свои вопросы, но уже поняла: моего терпения вряд лихватит. Зная характер Толика, точнее, его неспособность отказать мне, япредупредила, что через полчаса буду у него в офисе. Он озадаченно ответил:

– Хорошо. – Спрашивать, что за срочность, не стал.

– Куда ехать? – дождавшись, когда я закончу разговор,спросил Алексей. Я назвала адрес.

Офис Толика находился в девятиэтажном здании бизнес-центрана Садовой. Как обычно, под вечер движение на улицах стало еще болееоживленным, мы дважды угодили в пробку, прежде чем смогли добраться до места.Парковка перед зданием опустела, люди торопились домой, жара хоть и спала, нострелка термометра уверенно держалась на двадцати семи градусах. Вереницы машинустремились прочь из города. Я подумала, что неплохо бы оказаться где-нибудьвозле речки, искупаться, а главное, избавиться хоть на время от гнетущихмыслей. Впрочем, сейчас купание вряд ли бы этому способствовало. Скореенаоборот.

Машина Толика стояла в самом конце площадки, мыприпарковались рядом. В холле за высокой стойкой сидел дежурный, он без особогоинтереса наблюдал, как мы направляемся к лифту, вопросов не задал. Мы поднялисьна третий этаж и, выходя из лифта, едва не столкнулись с высоким мужчиной ссердитой физиономией.

– Черт знает что, – буркнул он себе под нос и поспешнонажал кнопку первого этажа.

– Поторопись, – вдруг сказал Алексей, я пожала плечами,не понимая, что на него нашло, но поспешила.

Дверь в приемную была распахнута настежь. Секретарь Толика,дама лет сорока со стрижкой под мальчика, убирала бумаги со стола, должно быть,ее рабочий день уже закончился.

– Анатолий Витальевич у себя? – спросила я.

– Да-да, проходите, пожалуйста.

Мы вошли в кабинет и притормозили возле порога, потому чтокабинет был пуст. Алексей выругался и резко развернулся, будто собираясьбежать. И тут над столом появилась голова Толика.

– Привет, – сказал он, добродушно улыбаясь. – Немогу найти авторучку, Кешкин подарок, – развел он руками.

Завидев его, Алексей с облегчением вздохнул, что не укрылосьот моего внимания.

Толик перевел на него взгляд и чуть приподнял брови, япоспешно заговорила:

– Знакомьтесь, Алексей, а это Анатолий. Извини, что отрываемтебя от работы.

– Ничего страшного. – Уверена, мой друг терялся вдогадках, а тот факт, что я не потрудилась объяснить, кто такой Алексей, егоозадачил еще больше, но задавать вопросы он, по обыкновению, не стал. –Садитесь. Лучше на диван, там удобнее. Выпьете что-нибудь?

– Чай, если можно, – ответила я, прикидывая, какполовчее приступить к разговору.

Толик открыл дверь и сказал:

– Ксения Владимировна, чаю, будьте добры. – Вернулся кнам и устроился в кресле рядом со мной.

Чай вскоре принесли, я сделала пару глотков, мужчины к своимчашкам не притронулись. Оба поглядывали на меня. Стоящего объяснения я так и непридумала и в досаде выпалила:

– Ты помнишь, как погиб мой брат?

Если бы я ударила Толика по лицу, то и тогда не добилась бытакого эффекта. Он подался назад и замер, глядя на меня, в глазах его появилсяиспуг, а еще непонимание. Продолжалось это никак не меньше минуты, потом онпотер лицо ладонью и вздохнул.

– Я хорошо помню тот день, – произнес он устало.

– Расскажи мне об этом.

– Зачем, Белка? – снова вздохнул он.

– Есть причина. Не спрашивай какая. Я не отвечу. Но онаесть.

– Что происходит, а? – он все-таки не удержался отвопроса. – Почему тебя вдруг все это стало интересовать? Раньше тыникогда...

– Я же сказала...

– Да, сказала. Я твой друг, и мне кажется, имею право... такчто произошло?

– Я тоже задаюсь этим вопросом, – ответила я. –Что произошло шестнадцать лет назад...

– А молодой человек тебе помогает это узнать? – онкивнул на Алексея.

– Да.

– Мартин мне звонил. Сказал: ты хочешь найти Алекса. Неуверен, что это возможно через столько лет. И мне совсем непонятно, при чемздесь тот несчастный случай. – Он сделал паузу, наверное, все-такинадеялся, что я дам объяснение, но я молчала, и он пожал плечами. – Утроммы пошли на рыбалку: я, Кешка и оба твоих брата. Твоя мама сделала намбутерброды и дала бутылку воды. Мы пообещали ей, что будем на Малом омуте,рядом с Кешкиным домом. Когда мы уходили, вы с Алексом лежали в гамаке, ончитал тебе книжку. Я до сих пор ее помню, большая книжка, на обложке нарисованодерево, на нем вместо листьев росли носки и чулки, называлась она«Чудо-дерево». Ты ее очень любила, особенно рассказ про Бибигона и злогоиндюка. Ты знала ее наизусть, и мы все тоже, только у Алекса хватало терпениячитать тебе ее снова и снова. – Я не торопила Толика, хотя все этиподробности он мог и опустить. Стало ясно: он оттягивает момент, когда емупридется рассказывать о самом страшном. – Твоя мама спросила Алекса: «А тыразве не пойдешь на рыбалку?» Он ответил: «Не хочется». И мы пошли вчетвером.Как только оказались за калиткой, Хорхе сказал, что на Малом омуте делатьнечего, и мы пошли на Большой. Спустились к реке, на четверых поймали двухрыбешек, проторчав там часа два, не меньше. Тут появились вы.

– Я и Алекс?