– Продажная земная тварь, – прошипели рядом, и я…

Нет, я не сорвалась, но стало совершенно ясно – если хочу удержать пламя, нужно уйти, причем немедленно.

Но как это сделать? Глаза-то закрыты! А открыть их не могу, потому что тогда все увидят свечение и поймут, что что-то изменилось. А это проблемы, причем, вероятнее всего, гигантские. Ну и еще кое-что – если открою глаза, то точно сорвусь. Ведь слышать это одно, а слышать и одновременно видеть перекошенные брезгливые физиономии – совсем другое. Последнего я не выдержу. Испепелю! Всех!

Помощь пришла… откуда не ждали, но подсознательно надеялись.

– Отстаньте от нее! – В голосе Кэсси прозвучала сталь. – Отойдите!

Еще мгновение, и меня ухватили за локоть, чтобы тут же увлечь в сторону.

Направления я не видела, но предполагала, что Кассандра тащит к лестнице. В какой-то момент решилась открыть глаза и поняла – да, все верно, мы покидаем поле боя.

– Даша, успокойся, – сказала рыженькая. – Все хорошо.

Успокоиться, конечно, не получилось, но я держалась. Ведомая девушкой, которая с некоторых пор тоже в какой-то степени моя родственница, преодолела лестницу и добралась до двери на чердак. И лишь когда мы переступили порог убежища, ярость начала отступать.

– Даша, ну что ты так реагируешь? – выдохнула «эльфийка» устало. – Ты же прекрасно знаешь: они не могут быть объективными, когда дело касается тебя.

– Знаю. Но привыкнуть все равно не могу.

– Даша, это толпа! – продолжила убеждать Кэсси. – Однажды они поймут, как ошибались, но сейчас… – Девушка тяжело вздохнула и лишь теперь отпустила мой локоть. – Сейчас они не понимают. Все чувствуют, что что-то изменилось, а что именно, осознать не могут. А неизвестность пугает.

– Ты имеешь в виду магическую силу? – уточнила я.

Кэсс отрицательно качнула головой.

– Нет. Я не могу сформулировать… – Она опять вздохнула и, отступив на полшага, продолжила: – Это сложно выразить словами, но с некоторых пор все не так. Совсем иначе, чем вначале. Ты стала одной из нас, у тебя есть будущее на Поларе, всем нам придется считаться с твоим мнением и…

– Ничего не изменилось. Я по-прежнему изгой.

«Эльфийка» натянуто улыбнулась, сказала искренне:

– Нет, Даша. Ты одна из нас. Думаю, именно это их и бесит.

Да уж. Здо́рово!

– Но эта неприязнь пройдет, – добавила Кэсс. – Все наладится.

– Не уверена, – ответила я. – Еще меньше уверена в том, что в следующий раз смогу сдержать свою магию.

– Сможешь. Ты слишком хорошо осознаешь последствия, чтобы сорваться.

Хотелось возразить, но я промолчала. А собеседница подарила еще одну печальную улыбку и направилась к выходу.

– Кэсси, спасибо, – выдохнула я запоздало.

– Не за что, – отмахнулась «эльфийка» и скрылась за дверью.

Я же осталась в компании притихшего твира и хмурого Кракозябра. Все столь же взбешенная, но уже гораздо менее опасная, нежели прежде. Внутри продолжало бушевать пламя, но сдерживать его стало проще, угроза неконтролируемого выброса миновала.

Зато я в полной мере осознала причину обеспокоенности Эмиля, и запрет на магию теперь не казался перестраховкой. Мой уровень контроля действительно ни к черту – четверть часа назад я ходила по грани и едва не стала убийцей.

Еще было совершенно ясно, что наш с Кастом «разрыв» в действительности никого не заботит. Товарищи по факультету использовали его как предлог, только и всего. Интересно, если бы огневики знали, чем нынче грозит мое бешенство, они бы промолчали?

Впрочем, неважно. В свете того, что произошло, значение теперь имеет только одна вещь – тот самый уровень контроля, который нужно повышать. И желательно срочно, потому что следующий конфликт может закончиться очень плохо. А я не хочу убивать, я на такое не подписывалась.

То есть нужно сконцентрировать усилия на медитации. Вот только медитировать в одиночестве опасно – я же обязательно что-нибудь сожгу. Следовательно, нужна помощь. И так как Эмиля в академии нет…

– Зяб, ты мог бы связаться с Дорсом? – озвучила следующую мысль я.

– Я и сам хотел его позвать, – ответил кшерианец. – Но Дорса в академии нет. Подозреваю, что снова домой на выходные отправился.

Чувство разочарования было невероятно острым – не знаю почему, видимо, недавний стресс сыграл.

– Но что же мне тогда делать? – спросила я тихо.

– В смысле?

Я помотала головой и не ответила. Да, стычка с огневиками на мое состояние определенно повлияла. От недавней радости и следа не осталось, хуже того – до сознания постепенно доходил весь масштаб бедствия, и настроение стремительно катилось в пропасть.

Черт, я едва не совершила массовое убийство. Я опасна! А предел моего терпения гораздо ближе, чем хочется. При этом в груди по-прежнему бушует пламя, а медитировать пока нельзя, ибо присмотреть за мной некому. Ну и что же делать? Чем заняться, чтобы… ну хотя бы успокоиться?

Мысль о том, чтобы засесть за учебники, вызвала прилив тошноты. Увы, на первом курсе студентов Академии Стихий пичкают исключительно теорией, и лично меня эта теория откровенно достала. А о том, чтобы погрузиться в изучение практики, и речи быть не могло – в данный момент я слишком взвинчена. Боюсь, наколдую чего-нибудь случайно, и привет.

Но, кроме магии, заняться вообще нечем. Тут же ни телевизора, ни компа, ни книг. Прогулка тоже, увы, не вариант – если сунусь в город, то Эмиль по возвращении непременно вызверится, а в прилегающем к академии парке можно запросто напороться на кого-нибудь, кто вызверит меня саму. К тому же на улице дождь! И холод наверняка собачий.

Подготовка к переезду также отпадает – все, что могла, уже упаковала, остался необходимый минимум.

И что делать? Чем отвлечься? Нет, не понимаю.

Однако выход из ситуации я все-таки нашла – поразмыслив, решила заняться зубрежкой символов вызова. Это не совсем теория, и сотворить что-нибудь непоправимое вряд ли получится. Плюс символы учить действительно нужно, ведь это фактически местный способ связи. А связь штука очень полезная, без нее никуда.

Так что я попросила Кузьму достать из кармана один из краденых учебников и решительно открыла тетрадь. Некоторые из символов уже знала – их рисовала по памяти, чтобы позже сверить с эталонной картинкой. Другие приходилось старательно изучать, после перерисовывать, обводить и… рисовать снова.

Удивительно, но занятие меня затянуло. Я очнулась лишь тогда, когда дошла до иероглифа «любовной направленности». Ну, того самого, который принято посылать возлюбленному или супругу.

Настроение по-прежнему держалось на минусовой отметке, но, взглянув на символ, я улыбнулась. Отлично понимала – данный иероглиф из числа тех, которые учат в последнюю очередь, потому что это чистой воды баловство, но… я его все-таки нарисовала. Потом во второй раз, и в третий, и в двадцатый. И чем дольше вглядывалась в магическую фигуру, тем шире становилась моя улыбка.