Пока герцог и герцогиня обдумывали предложение Черчилля – Эклс рекомендовал принять его в целях безопасности – это значило, что независимо от их решения они останутся в Португалии на ближайшее время, пока не смогут получить подходящие места на пассажирском корабле. Герцог принял предложение в тот же день, угрюмо телеграфируя Черчиллю: «Я уверен, вы сделали лучшее для меня в сложных обстоятельствах».

Настоящие чувства пары выпало выразить жене нового губернатора. Она считала это «жалкой ничтожной работой в жутком захолустье», социальным эквивалентом изгнания Наполеона на остров Святой Елены.

Единственным утешением было то, что премьер-министр разрешил им самим заняться организацией поездки. Это была фатальная ошибка. Герцогская пара планировала отправиться в Нью-Йорк 1 августа на лайнере Excalibur на шоппинг на несколько дней и отдых перед тем, как отправиться на Багамы.

Но им не удалось сбежать с континента так просто. Последующие несколько недель они были в центре нацистских интриг, которые вынудили их вернуться обратно в Испанию под немецкую сферу влияния. Как выяснила Германия, португальцы были не такими охотными сообщниками как фашисты Франко. Для начала человек, отвечающий за безопасность герцога и герцогини Виндзорских был хорошо знаком бывшему королю. Капитан Агостинью Лоуренсу, глава португальской секретной полиции, воевал во Франции на стороне Британии во время Первой мировой войны, но что самое важное, он был назначен командором Королевского Викторианского ордена за личные услуги тогда еще принцу Уэльскому, когда он приехал с визитом в Лиссабон в апреле 1931 года.

Защитить королевскую пару было делом профессиональной чести. Как утверждает профессор Дуглас Уилер, знаток современной португальской истории:

Лоуренсу знал все, что происходит в Лиссабоне, так как его люди брали взятки у обеих сторон. Он бы никогда не позволил случиться чему-нибудь с герцогом и герцогиней, так как ответственность за это пала бы на него. Хоть Салазар боялся планов Германии и возможности захвата, они бы не позволили похищения важной личности их ближайшего европейского союзника.

В качестве дополнительной меры предосторожности, о которой герцог и герцогиня в то время не знали, британские официальные лица пресекали любые новости о королевской паре в местных и международных СМИ. Пресс-атташе посла Хоара, Том Бернс, был отправлен из Мадрида в Лиссабон, чтобы усилить пропаганду и использовать политические и медиа-контакты для отражения дезинформации со стороны гитлеровской коалиции. Доступ герцога к местным СМИ контролировался союзниками и был весьма ограничен, как было и в Мадриде, чтобы ничего сказанное в частном порядке королевской парой Германия не могла использовать.

Помимо неведения в СМИ, за герцогской парой тщательно следили: например, британский журналист Джози Шерклифф, корреспондент Times, которая служила военным агентом, была задействована в слежке за каждым их шагом. Помимо прочих, к ней присоединились Том Бернс и молодой офицер разведки Ян Флеминг, который бродил по казино в Эшториле, поджидая, когда герцог совершит свое обычное появление. Казино – «пристанище шпионов и многих других темных личностей» – стало вдохновением для его будущих книг о Джеймсе Бонде.

Прямо как в кадре «Казино Рояля», когда Бернс играл в рулетку, голос позади сказал: «Десять тысяч на черную». Сомнений не было – это был голос герцога, который остался за игральными столами до четырех утра.

Пока Эдуард играл в рулетку, немцы с помощью Франко и некоторых испанских политиков и дипломатов хлопотали над тем, чтобы убедить герцога и герцогиню обналичить их фишки и отправиться обратно в Испанию. Даже публичное заявление 9 июля о том, что герцог принял пост губернатора Багамских островов не смог усмирить немецкий энтузиазм.

Если уж на то пошло, доклады, полученные фон Риббентропом от своих послов о герцоге, придали ему больше надежды и энтузиазма о том, чтобы вернуть его в Испанию.

10 июля, на следующий день после объявления о назначении герцога, посол Гойнинген-Гюне сообщил, что Эдуард намеревался отложить поездку на Багамы, по крайней мере, до августа.

Он продолжил:

«Он убежден, что если бы Эдуард остался на троне, войны можно было избежать и описывает себя как убежденного сторонника мирного компромисса с Германией. Герцог с уверенностью считает, что продолжающаяся бомбежка вынудит Англию пойти на мирные переговоры».

Если это было правдой, то поведение герцога можно было назвать не просто безрассудно нелояльным, а даже предательским. (Когда ему показали этот документ в 1953 году, он написал «НЕТ» рядом заглавными буквами.) Дальше – больше. Посол Гюне позднее признался старшему португальскому политику, что если бы герцог вернулся в Англию, его бы арестовали. Как только Германия стала бы превалировать в конфликте, согласно Гюне, ему было суждено стать «нашим первым президентом Великой Британской Республики».

Высказывания герцога были музыкой для ушей фон Риббентропа, министр иностранных дел отчаянно желал, чтобы герцог и герцогиня плясали под его дудку. В один момент казалось, что они попали прямо к нему в руки: герцогская пара, беспокоясь о безопасности их дома на юге Франции, какое-то время обдумывали идею вернуться за важными вещами. Так как их паспорта были у британского посольства, герцог попросил официальных лиц поставить им необходимые визы для Франции и Испании, чтобы они могли выполнить эту миссию. Когда герцогу и герцогине сообщили, что отправиться в такое путешествие в такие нестабильные времена будет не разумно и не безопасно, они отказались от этой идеи.

У герцогини, взволнованной неудобством войны, были и другие насущные проблемы. Она оставила свой любимый зеленый купальный костюм в Ла-Крое. Было жизненно необходимо вернуть его прежде, чем отправиться на Багамы. С этой целью она привлекла американского министра в Лиссабоне и американского консула в Ницце, чтобы вернуть ей вещь. Даже хотя их арендованная вилла была заперта и заколочена, и эта часть побережья была захвачена врагом, американские дипломаты должным образом выполнили ее распоряжение. В разгар войны купальник нашли и доставили в целости и сохранности благодарной герцогине. В частном порядке операция была известна под названием «Каприз Клеопатры».

Герцогиня также беспокоилась об их вещах в их съемном доме в Париже, в особенности об их роскошном постельном белье и содержимом сейфа. Она предложила ее французской горничной, мадемуазель Мулишон, поехать во французскую столицу и привезти вещи в Лиссабон, чтобы они могли взять их на Багамы.

Как и в прошлый раз с их французской недвижимостью, герцог попросил испанские власти выступить в качестве посредника с Германией. Он попросил испанского посла в Португалии, Дона Николаса, старшего брата генерала Франко, чтобы тот отправил надежного человека за важным, даже таинственным сообщением. Очередной раз герцог не потрудился сообщить об этом своему посольству, и опять же немцы были заинтригованы последним развитием событий.

Когда тривиальный характер таинственной просьбы герцога был раскрыт, даже испанцы были поражены. Одно дело просить о неформальной защите королевского дома, но другое дело просить врага присмотреть за герцогскими подушками и простынями. Посол Дон Николас прямо выразил свое отвращение доктору Луису Тейшейре де Сампайо, старшему советнику доктора Салазара: «Принцы не просят об услугах врагов своей страны. Просить вернуть вещи, которые можно заменить или обойтись без них, неправильно».