В двенадцатом часу дня раздался телефонный звонок. И ужезнакомый голос, так похожий на голос Дзевоньского, недовольно спросил, почемуКарл не перезвонил. Сотрудник ФСБ уже был готов ответить. Все замерли, ожидаятрудного разговора.

— Что происходит, Карл? — задал вопросДзевоньский. — Наш друг сообщил из аэропорта, что тебя там не было. Еговстретил наш сотрудник без тебя.

— Я не успел, — ответил сотрудник ФСБ, —ударил машину.

— Только этого не хватало! Очень плохо. Возьми другуюили вызови водителя и приезжай к нам. Тебе нужно сегодня позвонить моемусоотечественнику. Ты понял, о ком я говорю? О нашем госте.

— Все понял. Когда мне приехать?

— Прямо сейчас. Я тебя сегодня не узнаю. Ты какой-тозаторможенный. Ты не пострадал в этой аварии?

— Немного. Ударился головой.

— Приезжай немедленно. Я тебя жду, — приказалДзевоньский.

Номер его телефона уже высветился на дисплее. Операторыпереключились на него, пытаясь установить, откуда шел звонок.

— Группу на выезд! — крикнул Машков.

Гельвану к этому времени уже вводили специальный состав,называемый «сывороткой правды». Латыш начал давать показания. И сразурассказал, где живет Дзевоньский, которого он упрямо называл другим именем. Темсамым, которое сумел вычислить Дронго — Станислав Юндзилл. Противостоятьсовременным методам допроса практически невозможно. Человека могут убить, есливведут лошадиные дозы лекарства, но заставят рассказать все до конца. Гельванчестно признался, что похищенный журналист Павел Абрамов находится на даче уДзевоньского, где вместе с ним проживает еще герр Йозеф Шайнер и стараязнакомая пана Юндзилла Эрика Франкарт.

Машков приказал любым способом взять живым Дзевоньского. Онбыл нужен не только для показательного процесса над возможными заказчиками, нои как единственный свидетель, знающий в лицо генерала Гельмута Гейтлера. Дронгохотел отправиться вместе с группой захвата, но не решился напроситься, понимая,что ему откажут. Оставалось мучительно ждать известий.

В это утро Гельмут Гейтлер проснулся с четким ощущениемнадвигающейся беды. Он еще не понял, чем вызвано это ощущение, не знал, почемутак плохо спал ночью, но предчувствие приближающейся катастрофы было оченьчетким. Или он видел во сне кошмары, о которых не помнил? А может, на него такподействовал этот первый день весны в России? Гейтлер поднялся, сделалэнергичную зарядку и пошел умываться. Обычно они просыпались рано и завтракалипримерно в девять часов утра. Или в половине десятого.

Он мрачно кивнул Эрике, поздоровался с Дзевоньским. Стол былзаставлен привычными продуктами. Эрика сварила кофе. Может, она ему просто ненравится? Или он внутренне протестует против собственного плана? Сегодня онипройдут точку, после которой возврата не будет. Но почему тогда он такнервничает? Ощущение краха с каждой минутой только усиливалось.

— Гельван уже передал наше последнее сообщение, —объявил Дзевоньский, — я думаю, что третьего они заплатят нам деньги, и мыдолжны просчитать, где и как выпустить Абрамова. Уже сегодня его нужноотправить на юг. Три моих сотрудника будут готовы к вечеру.

— Что с вашим поляком, который передал пакет Курыловичу? —поинтересовался Гейтлер.

— Он не прилетел в Варшаву, — сообщилДзевоньский. — Мне уже звонили оттуда. Кажется, у него диабет, а мы с нимнемного перебрали. В самолете ему стало плохо, и его отправили в реанимацию. Яутром звонил, он в больнице.

— Странное совпадение, — мрачно заметил Гейтлер.

— Возможно. Но он сам говорил мне о своем диабете. А мывыпили около двух бутылок вина. Вернее, пил он. Я думаю, он просто не рассчиталсвои силы. Хорошо, что сумел отдать конверт. А уже в салоне самолета ему сталоплохо.

— Найдите кого-нибудь из его соседей, и пусть они вамподтвердят эту версию, — предложил Гейтлер.

— Каких соседей? Откуда я знаю, кто с ним летел?

— Пусть ваши люди любым способом найдут одного или двухпассажиров, которые были с ним в одном самолете. Мне не нравятся такиеслучайности. Я давно перестал в них верить.

— Про диабет он говорил мне сам, — упрямо повторилДзевоньский. Однако достал аппарат и набрал номер Гельвана. Телефон былотключен. — Спит, наверное, — разозлился Дзевоньский. — Скакой-нибудь из своих подруг… Перезвоню ему позже.

Гейтлер поднялся к себе в комнату и бесцельно побродил поней. Затем неожиданно начал собирать вещи, словно получив какой-то толчок.Минут через сорок он спустился в комнату с камином.

— Вы нашли Карла? — осведомился он.

— Пока нет. Телефон отключен, — ответилДзевоньский, — я перезвоню ему еще через несколько минут. Надеюсь, онпроснется к тому времени.

Гейтлер нахмурился. В это утро его ничего не радовало.

— А как Курылович?

— Один из моих людей наблюдает за ним. Он в отеле, унего все в порядке. Кажется, ему нравится в Москве. Живет в лучших отелях,ездит за наш счет, ворует у нас деньги…

— И где ваш хирург?

— Уже прилетел. Они мне звонили. Через полчаса он будету нас. Я думаю, что Абрамова мы сможем отправить сегодня вечером.

— Как странно, что они не выдвинули дополнительныхусловий, — задумчиво произнес Гейтлер. Он уселся в кресло, наблюдая, какДзевоньский набирает какой-то номер.

— Где наш гость? — спросил Дзевоньский у своегосотрудника, очевидно имея в виду хирурга.

— Через полчаса будем у вас, — успокоил его тот.

Дзевоньский улыбнулся. Хотя бы здесь у них все в порядке. Авот на его немецком коллеге, кажется, сказываются годы разочарований,проведенные вдали от родины. Гейтлер пережил такие потрясения! Сначала исчезлас политической карты мира его родина, потом исчез Советский Союз, в который онтак верил. И наконец, Гейтлер, потеряв любимую жену, вернулся на родину, гдебыл обвинен во всех смертных грехах и посажен в тюрьму. Понятно, что он стализлишне осторожен. Этого следовало ожидать. Дзевоньский поднял трубку и, глядяна Гейтлера, вновь набрал номер Карла Гельвана, услышал, как прошло соединение,и улыбнулся еще раз.

Пусть Гейтлер послушает его разговор. Сегодня вечером Абрамоваувезут, и они смогут считать, что операция завершена. Третьего марта в Таллинеони получат деньги, затем выдадут Павла Абрамова. А вечером произойдет тотсамый террористический акт, о котором позже напишут все газеты мира. И которыйвойдет в историю спецслужб как пример идеально подготовленной операции.

Наконец Дзевоньский услышал, что ему ответил Гельван.

— Что происходит, Карл? — нервно спросил он, глядяна Гейтлера. — Наш друг сообщил из аэропорта, что тебя там не было. Еговстретил наш сотрудник без тебя.