журналы, устроившись на шезлонгах, или же сидят в джакузи, безразличные к горам у них за спиной. Они с равным успехом могли быть сейчас где угодно, скажем, в дешевой гостинице в Вегасе или же в общественном бассейне, даже в собственных дворах за домами, и у Греты возникает внезапное и нехарактерное для нее желание накричать на них, потому что они упускают путешествие, за возможность отправиться в которое другие отдали бы что угодно.

Испытывая клаустрофобию, она пробирается мимо стульев и выходит на палубу через дверь на противоположной стороне бассейна и, оказавшись на свежем воздухе, стоит, вцепившись в ограждение, смотрит на берег и слушает непрекращающиеся крики чаек.

– Привет, – произносит кто-то за ее спиной, она поворачивается, видит Бена, и настроение у нее улучшается. На нем одежда для рыбалки – оранжевый комбинезон, резиновые сапоги и кепка с логотипом «Бостон Ред Сокс», выгоревшая на солнце. Он смотрит на Грету как-то озадаченно.

– Привет, – отвечает она и снова опирается на ограждение. – Поймал что-нибудь?

Он кивает. Она ждет, что он что-нибудь добавит, пошутит или подойдет к ней ближе и поцелует. Но он продолжает хмуриться, словно что-то не так.

– В чем дело? – наконец спрашивает она, удовольствие от того, что она видит его и от воспоминаний о прошлой ночи оборачивается раздражением, потому что этот день, кажется ей, длится целое тысячелетие, и ей не нужны какие-то еще проблемы.

– Я просто… – неуверенно замолкает он, а затем достает из кармана непромокаемой куртки телефон. – Ты не… То есть… ты бы сказала бы мне, если бы…

– Бен, – вздыхает она, – скажи прямо.

Теперь его лицо выражает досаду, а может, и что-то большее. Наконец он произносит:

– Ты помолвлена?

Она в недоумении смотрит на него:

– Что?

На этот раз он не спрашивает, а утверждает:

– Ты помолвлена.

– Я… что? – повторяет она, ее мозги работают медленно. – Нет, не помолвлена.

– Я прочитал об этом здесь.

Он протягивает ей свой телефон. На экране фотография Греты и Люка, целующихся на углу какой-то улицы. Она тут же узнает снимок, и ей сразу вспоминается тот вечер. Это было два года тому назад, они тогда только начали встречаться. Грета сыграла не рекламировавшийся заранее концерт на маленькой площадке в Бруклине, представив несколько песен из своего альбома за несколько недель до его выхода. Они с Люком весь день спорили о бридже в одной из них, и она согласилась сделать, как он хочет, но, оказавшись на сцене, передумала. Такое часто случалось во время ее живых выступлений; все, кто играл с ней, знали, что она имеет обыкновение пороть отсебятину. Иногда такие изменения оказывались удачными, иногда нет. Но они всегда придавали дополнительный интерес ее концертам. В тот вечер все прошло хорошо, и потом, воодушевленная приемом публики – ее наградили бешеными аплодисментами, она ворвалась в гримерку и обнаружила, что там никого нет. Люк ждал ее на улице, вышагивая на морозе с глубоко засунутыми в карманы пальто руками. Грета ожидала, что последует ссора, но он притянул ее к себе и поцеловал.

– Ты была великолепна, – просто сказал он.

Снимок появился в интернете на следующий день. Фотографы собрались на той улице в основном из-за группы, выступавшей вслед за Гретой и более знаменитой тогда, чем она, так что он не получил широкого распространения. Но позже, после выхода альбома, ее роман с красивым австралийским продюсером стал вызывать живейший интерес, и фотография снова всплыла. И вот снова она, а под ней подпись, которая неведомо почему сообщает о ее помолвке с Люком Уоттсом. Она берет у Бена телефон и смотрит на нее.

– Это не… – пытается что-то сказать она, а потом начинает сначала: – Я не…

– Тогда почему так написали?

– Не знаю, – отвечает Грета, сунув телефон обратно ему в руку. Она идет вдоль ограждения, не понимая, куда и зачем. – Хотят, наверное, посмотреть на твою реакцию.

Он идет за ней.

– Но в этом должна быть какая-то правда. А иначе почему…

– Бен, – поворачивается она к нему, – я определенно не помолвлена.

Выражение лица у него суровое:

– Может, это не так определенно, как ты думаешь.

– Что ты хочешь сказать?

Он пожимает плечами:

– Мы только что познакомились. Откуда мне знать, если ты действительно…

– Кто бы говорил, – вспыхивает она от гнева и толкает дверь во внутреннюю часть теплохода, порывистый ветер остается снаружи, но в ушах у нее звенит. – Сам-то ты женат.

– Это другое.

– Ага, это хуже.

– Мы расстались, – тихо шипит Бен, потому что мимо проходит какая-то семья. Грета игнорирует его и идет по устланному красным ковром коридору к лифту. – И дело не в этом. Мне кажется нормальным, что, прочитав о твоей помолвке, я усомнился в…

– В чем же? – не оборачиваясь, спрашивает она и шагает к двери лифта. Бен преграждает ей путь.

– Ты и в самом деле такая неадекватная, что мы не можем даже поговорить об этом?

– Наверное, – произносит она и, когда лифт за ним открывается, поднимает брови: – Ты и правда такой неадекватный, что не дашь мне войти?

С глубоко разочарованным видом он делает шаг в сторону, и Грета торопится войти в лифт и нажимает кнопку седьмого этажа. Ее сердце бьется сильнее, чем следовало, и это происходит по не вполне понятной ей причине. На лице Бена написано что-то среднее между озадаченностью и разочарованием.

– Чтоб ты знал, я ни с кем не помолвлена, – говорит она, а затем, перед тем как дверь закрывается, добавляет: – Я сама по себе.

И все то время, что лифт идет вверх, эти слова снова и снова эхом проносятся у нее в голове. Она не знает толком, почему сказала их, но ей кажется, они засели у нее глубоко внутри, в каком-то подлинном и неподконтрольном месте. Она сама по себе.

В каюте она достает телефон, который отключила, желая сэкономить энергию. Снова заработав, он начинает бешено жужжать, выдавая одно за другим уведомления о сообщениях от Хоуи и Клео, от ее агента и специалиста по связям с общественностью, даже от Атсуко и Нейта. Есть и сообщение от Эшера: «Это же неправда, верно?» И еще от Яры: «Хорошо бы это оказалось фейком». От Люка ничего нет.

Она выключает телефон и стягивает с себя походные штаны и толстовку и надевает черное платье, в котором была в первый день на теплоходе. Берет джинсовую куртку, сует ноги в кеды и идет по коридору, словно в кои-то веки знает, куда направляется.

Чтобы сойти с корабля, ей приходится предъявить служащей карточку пассажира, та проверяет ее