месяце в Джуно видели белоплечего орлана. Он, должно быть, добрался сюда.

– Кто? – спрашивает женщина с компасом.

Медведь отдает ей бинокль:

– Это белоплечий орлан. Он очень редко встречается. А в этих местах – просто залетная птица.

– Залетная птица? – удивляется ее муж. – Что это значит?

Бинокль доходит до Конрада, и Грета наблюдает за тем, как он подносит его к глазам и смотрит на деревья. Она понимает, что он увидел птицу, потому что он сидит теперь, не шевелясь.

– Он, должно быть, сбился с пути, – объясняет Медведь, – такие орланы обычно встречаются только в Азии.

– Вау, – произносит еще кто-то из мужчин, – и что, интересно, он здесь делает?

Конрад вручает Грете бинокль, который оказывается достаточно тяжелым. Она смотрит в него, и мир в бешеном темпе скользит перед ее глазами, прежде чем все встает на свои места. Она изучает перистые верхушки деревьев и наконец видит оранжевый всполох: большой изогнутый клюв птицы, огромной вовсе не из-за многократного увеличения, которое дает бинокль. Птица действительно чрезвычайно большая и черная, с тронутыми белым цветом крыльями, сидит неподвижно на ветках, глаза-бусины смотрят настороженно, голова механически двигается взад-вперед.

– В этом-то все и дело, – отвечает Медведь, – мы этого не знаем. Но легенда гласит, что такие птицы – посланники из Страны мертвых, возвращающихся сюда навестить тех, кого некогда любили.

Грета опускает бинокль и поворачивается к Конраду, ее сердце колотится. Он недоверчиво смотрит на нее, и его лицо внезапно становится бледным. Какое-то время каноэ медленно крутится по воде и стоит прямо-таки оглушительная тишина. И тут Медведь разражается смехом.

– Нет, я пошутил, – улыбается он, – она, наверное, просто заблудилась. Или ее занесло сюда во время шторма.

Напряжение, охватившее было Грету, спадает. Ей хочется смеяться вместе со всеми, но у нее это не получается. Она смотрит на папу, и он немного смущенно улыбается ей, и Грета уже не чувствует себя так одиноко, понимая, что он тоже поверил Медведю, хотя оба они знали, что это выдумка и что гораздо легче заблудиться, чем преодолеть такое невозможное расстояние.

Они вернулись на теплоход, Грета молча шла за Конрадом по длинному трапу. Такое молчание сопровождало их долгие часы с того момента, как каноэ причалило к месту для пикника, где они молча ели клубнику и думали о Хелен, затем по пути к автобусу, который на полдороге застрял в грязи, и им пришлось выйти и собирать ветки, чтобы засунуть их под колеса. Они смотрели, как колеса без толку вращаются на одном месте, пока автобус наконец не сделал небольшой рывок и не проехал несколько футов, прежде чем остановиться, чтобы все они снова сели в него. Это было непростое молчание, но его нельзя назвать неприятным.

На теплоходе они остановились у лифта, чтобы посмотреть друг на друга. Грета не знает, что сказать после всего произошедшего. И Конрад, видимо, тоже. Когда приезжает лифт, отец входит в него и придерживает дверь для Греты. Но она показывает на коридор:

– Думаю, мне надо пройтись.

Он кивает:

– Тогда до завтра.

– А как насчет ужина?

– Уверен, тебе хватит меня на сегодня.

Грета смеется:

– Это означает, что тебе хватит меня?

– Это означает, что мы пережили природное сафари, – с некоторым удивлением говорит он, – что само по себе чудо.

Он опускает руку, и дверь закрывается. Грета какое-то время стоит рядом с лифтом – в грязных кроссовках, обгоревшая на солнце, уставшая и не находящая себе места. Ее отражение в серебристой двери – расплывчатое и искаженное, словно в комнате смеха, почти точно отражает ее состояние.

Она не сходит с места, когда дверь лифта снова со звяканьем открывается, и из него выходит Тодд Блум в синем дождевике, его седые курчавые волосы взъерошены ветром.

– О, – произносит он с легким удивлением, – а я и не знал, что вы, ребята, уже вернулись.

Грета делает шаг в сторону, чтобы он мог выйти из лифта.

– Только что.

– Вам понравилось?

– Да, – отвечает она, подумав, что не в состоянии рассказать подробнее о их поездке. – А как рыбалка?

– Я на нее не поехал, – виновато улыбается он, – в Чилкэте есть заповедник, где водятся орлы, и я хотел…

– О, – вспоминает Грета, – мы тоже видели орла.

– Белоголового орлана?

– Нет, очень редкого морского орла. Кажется, он называется белоплечий орлан.

Глаза Тодда становятся огромными:

– И вы его видели?!

– Да. Он почти весь черный, а крылья черные с белым и…

– Вы видели белоплечего орлана? – перебивает он, и тут из лифта вываливается большая семья, спорящая о том, кто должен был заказать гидросамолет на сегодня. Она обтекает Грету и Тодда, но его лицо остается неподвижным, словно его мозг переклинило от услышанного.

– Кажется, они обитают в основном в Азии? – спрашивает Грета, пытаясь привести его в чувство.

– Вы видели белоплечего орлана? – произносит он в третий раз. – Знаешь, какие шансы на это? Здесь видели всего двух или трех таких птиц. Их трудно найти даже в естественной среде обитания. И наткнуться на одного из них на совершенно другом континенте, когда вы и не думали его искать… – Он качает головой. – Это большая удача. Все равно что купить счастливый лотерейный билет. Не могу даже выразить, как я вам завидую.

– Он был довольно далеко от нас. Может, от этого вам станет легче.

– Нет, я рад, что вы увидели его, – искренне говорит Тодд. – Это нечто очень-очень особенное. Дело даже не в самой птице. Если вы видите кречета за полярным кругом, это тоже удивительно, правда же? Но когда вы обнаруживаете его в Огайо, это совершенно другое дело. Это означает, что он летел так долго и далеко, что оказался в столь непривычном для него регионе. То, что он нехарактерен для этих мест, выделяет его из всех птиц. Делает еще более необычным.

В голове у Греты возникает образ ее матери, танцующей в толпе на одном из ее концертов. Она кажется неуместной там и излучает счастье. Грета с трудом сглатывает.

– На нашем месте должны были оказаться вы, – тихо говорит она, но Тодд улыбается ей:

– Нет. У меня такое чувство, что это чудо было предназначено вам.

Глава 22

Грета не знает толком, куда потом направляется, но обнаруживает, что проходит мимо крытого бассейна, в котором полно народа, и потому здесь душно, окна затуманены, а воздух тяжелый от хлорки. Остается еще несколько часов на то, чтобы изучить город, прежде чем теплоход покинет порт и поплывет дальше, и все же половина пассажиров лениво листают