– Почему ты пришел сюда?

– Погоди, я вопрос не задал.

– Ничего, добавим тебе один балл. Так почему ты пришел сюда?

– Ну, я же вроде сказал: потому что ты девушка и ты меня попросила. И ты вроде клевая.

– Так ржачно наблюдать, как ты отвечаешь. Ты такой глупенький. Ты же в курсе, что ты глупыш?

Ноэль откидывается назад и потягивается. Волосы открывают лицо, и становится виден пронзительный рисунок шрамов. Цвет волос перекликается с цветом майки.

– А ты знаешь, что твои порезы не так уж плохо смотрятся?

– Сколько я здесь, Крэйг?

– Ты сказала, что двадцать один день. Это правда?

– Ага. Представляешь, как они выглядели, когда я поступила?

– Они оставят шрамы?

– Мне должны сделать операцию, которая их скроет. Думаешь, стоит на нее соглашаться?

– Думаю, не стоит. Зачем скрывать, через что ты прошла?

– Даже не знаю, нужно ли на это отвечать. Разве это не очевидно? Не буду ли я счастливее без этих шрамов?

– Не знаю. Сложно сказать, что делает нас счастливыми. Я думал, что буду счастлив учиться в крутой школе, а закончил тем, что попал сюда. Погоди, а ты в какую школу ходишь?

– В «Преемник», это частная школа на Манхэттене. Мне кажется, только там еще форму и носят. А ты?

– В Подготовительную академию управления. Вам обязательно носить форму?

– А ты что, извращенец, которому нравятся девочки в форме?

– Нет. Ну… нет.

– Два балла. Ты не задал вопрос. Тебе нравится эта игра?

– Мне нравится разговаривать с тобой. Как задачу по математике решать. А тебе нравится со мной разговаривать?

– Нормально. Тебе нравится математика?

– Я думал, что у меня с математикой порядок, но в этом классе я среди отстающих. А тебе?

– Я плохо учусь. Посвящаю много времени балету. Но для него я слишком низкая. А у тебя было такое, что тебе не хватало роста для чего-то?

– Ну разве что для прохода на какие-то аттракционы, когда я был маленьким. А почему ты спросила?

– Я для некоторых аттракционов до сих пор не доросла. Фигово быть коротышкой, так и знай. – Тут она замолкает.

– У тебя один балл.

– А у тебя – три. Закончили игру.

– Отлично. – Я с облегчением сажусь на место. – Уф… Что теперь?

– Прекрасный вопрос. Понятия не имею. Мне надо идти на урок творчества.

– И мне.

– Пошли вместе?

– Конечно. – Я мешкаю. Ну что это, как не подкат? – Э-э-э… можно мне тебя поцеловать?..

Ноэль хохочет, запрокинув голову:

– Нет, нельзя! Ты что, думаешь, поиграли разок – и уже целоваться?

– Ну, я думал, между нами что-то есть.

– Крэйг, – тут она придвигается ко мне и смотрит прямо в глаза, – нет.

Порезы на ее щеках кривятся от улыбки.

– Не знаешь, когда тебя выпишут? – спрашиваю я.

– В четверг.

– И меня. – От радости даже екает в животе. Я наклоняюсь все ближе…

– Нет-нет, Крэйг. Нам на урок творчества.

– Ладно. – Я поднимаюсь и протягиваю руку Ноэль, на что она не обращает внимания.

– Наперегонки! – говорит она и мчится по коридору в кабинет для занятий, я бегу за ней, пытаясь не отставать. Их что, на балете учат бегать? У меня ноги длиннее, а я еле поспеваю. Мы проносимся мимо медсестринского поста, и Говард кричит нам вслед: «Детишки! А ну не бегать по отделению!», а мне все равно, что он там кричит.

– Ну, кто тут любит рисова-а-ать? – спрашивает Джоан, крупная, ярко накрашенная, улыбчивая женщина с браслетами на руках. Она ведет занятие в кабинете, который как две капли воды похож на тот, что был у нас в садике. По стенам развешаны рисунки пациентов с изображениями гамбургеров, собак и воздушных змеев и постеры с цитатами: «КТО ВИДИТ ЦЕЛЬ, ТОТ НЕ ВИДИТ ПРЕПЯТСТВИЙ», «ПРОСНИСЬ И СДЕЛАЙ СОН ЯВЬЮ», «СПИСОК ДЕЛ НА СЕГОДНЯ: 1) ВДОХНИ; 2) ВЫДОХНИ». Слава богу, что там нет алфавита, а то бы у меня точно началось Зацикливание. Еще там есть постер с такой цитатой: «ЛЮДИ С ПСИХИЧЕСКИМИ ЗАБОЛЕВАНИЯМИ ВНОСЯТ СВОЮ ЛЕПТУ В НАШ МИР». И там среди прочих перечислены умнейшие люди вроде Авраама Линкольна, Эрнеста Хемингуэя, Уинстона Черчилля, Исаака Ньютона и Сильвии Плат, которые были вроде как немного того.

Но, несмотря на то что все выглядит, как я и ожидал от психиатрической больницы, мне тоскливо. Взрослые, опустившиеся до уровня детей, сидят с испачканными краской пальцами, а веселый воспитатель их хвалит за любую ерунду. Но разве не этого я хотел, когда обводил еду на листочке с меню?

– Ты же хотел попасть в садик, солдат, вот ты в нем и оказался.

– Я хотел, чтобы было хорошо, как в садике, а не обстановку как в садике.

– Привыкай к невзгодам. Бери пример с твоей цыпочки. Бьюсь об заклад, что ты даже не мечтал встретить тут такую телочку.

– Ну, во-первых, она не телочка.

Мне кажется, «телочка» – это вроде как подруга. Я поглядываю на Ноэль, пока мы ищем, куда бы сесть.

– Мы с ней всего лишь поговорили один раз, и все.

– Ты ей нравишься, парнишка, и если ты этого не видишь, то ты и винтовку от игрушечного пистолета не отличишь, а ведь предстоит война.

– Да о какой войне вы постоянно говорите?

– Война, которую ты ведешь со своей головой, конечно.

– Понятно. Ну и как мы справляемся?

– Ты делаешь успехи, солдат, разве сам не видишь?

Мы с Ноэль садимся рядом с Хамблом и Профессоршей.

– Я смотрю, вы познакомились, – говорит Хамбл.

– Отстань от них, – вмешивается Профессорша.

– Где же вы были? – не унимается Хамбл. – Тили-тесто месили?

– Нет.

– Ничего не было, – говорит Ноэль.

– Крэ-э-эйг и Ноэ-э-эль – жених и невеста… – скандирует он, вскочив с места, прихлопывая руками по бедрам и кривляясь как маленький.

– Так, что там такое? – спрашивает подходящая к нам Джоан. – У вас что-то случилось, мистер Купер?

– Нет. Я что? Я ничего. – Он поднимает руки и садится на место. – Вы меня имели в виду?

Джоан ухмыляется и объявляет:

– Для опоздавших – свободный урок художественной досуговой терапии! – Хамбл показывает в нашу с Ноэль сторону и жестами нас стыдит. – Это означает, что вы можете нарисовать что захотите. Прекрасная возможность пробудить в себе творческие способности и заняться чем-то новым в часы досуга! Проводить свободное время с толком очень важно!