Глава 40. ЗДЕСЬ У МЕНЯ РАНЬШЕ БЫЛА ОЧЕНЬ КРАСИВАЯ ГЛАВА О ТОМ, КАК ГЕНЕРАЛ БОЯЛСЯ БОМБ, И ДРУГИХ ВЗРЫВООПАСНЫХ ВЕЩЕСТВ, А РАВНО И ПРЕДМЕТОВ НА НИХ ПОХОЖИХ. Я ТАК ХО­ТЕЛ РАССКАЗАТЬ ТЕБЕ ОБ ЭТОМ, МОЙ НЕ

А между тем именно в свете вышеизложенного, вернее говоря, теперь уже - неизложенного, становится вполне объяснимым поведение моего героя в эти тревожные дни...

Так вот, в это нелёгкое время, Макар Александрович проявил исключительную бдительность во всем и подозрительность во всех. Сначала он со­ставил график ночных дежурств, но так как кроме него самого вахту нести никто не собирался, то каждую ночь пришлось дежурить именно ему. И он дежурил. Да как!! Как солдат. Как очень хороший солдат. Почти не ра­зу не заснул... Если только самую малость. Но не более. Можно сказать - не сомкнул глаз. И очков. И днём не смыкал, а периодически рыскал по подвалу и прилегающим в поисках подложенной кем-нибудь бомбы... Но так и не нашёл.

ПС: ЕСЛИ ВЫ НАШЛИ В ОБЩЕСТВЕННОМ МЕСТЕ ЗАБЫТУЮ КЕМ- ТО СУМКУ, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ЗАГЛЯДЫВАЙТЕ В НЕЕ, А НЕМЕДЛЕННО СООБЩИ­ТЕ В СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ОРГАНЫ!!!

Глава 41. ПИСЬМО ТРЕТЬЕ. НИКАКОЕ.

Добрый день!!

Если, конечно... Ну, вы понимаете, если, конечно, смотрели мультик про Вини-Пуха… Всё, что я написал до этого - полная ерунда и лажа. Всё это было искусственное, как офсайд. А вот сейчас начнётся самое-самое. Гениальное, можно сказать. То есть прямо сейчас я напишу такое, что не будет бояться времени, и что будут чтить благодарные потомки, и за что мне поставят памятник (возможно при жизни).

Прямо вот сейчас:...................................................................................

Что-то никак не начинается. Сегодня явно не мой день. Хотя с утра казалось.... Я сейчас ещё раз попробую. Итак: ………………………………………………блин ........................................................................................................................

................................................ ещё один блин............... кха(!)............

Нет! Не получается. Чёрт! А так хотелось! Но, не вышло. Э-ха... Так что придётся вернуться к нашим баранам. К нашим бакланам...

Моя история близится к концу. «Хорошего понемножку», - сказал ежик, слезая с кактуса. Собственно, я уже знаю, чем всё закончится, и мне уже не интересно. И только думаю-гадаю, как бы получше всё это пересказать. Нет, когда я начинал свои записки, я ещё не знал, каким будет финал, а только собирался констатировать. Но события разворачивались порой стремительно, порой и не так стремительно, а порой и вовсе непредска­зуемо. А я их то фиксировал, а то не фиксировал.

А зачастую я впадаю в ипохондрию, и в этом состоянии не способен ни к чему конструктивному. И тогда я вообще ничего не пишу (и не читаю). А события, тем не менее, продолжают происходить. А я их упускаю.

Но вот сейчас я вышел из этого состояния и сразу же уселся за свою клавиатуру. По вышеупомянутой причине я временами запаздываю с описанием происхо­дящих событий, но прошедшее время позволяет мне взглянуть на них с иной точки зрения, и оценить более полно (что ли?). А временами, наобо­рот, опережаю их, как бы предвосхищаю, потому что чувствую, что де­прессия заглатывает меня подобно удаву...

В свете вышеизложенного, Вы должны отчётливо понимать, что морали (как таковой), а равно и глубокого смысла, в данном повествовании ждать явно не приходится. Я могу лишь констатировать факты, то есть, как бы составлять отчёт.

Мало того, некоторые подробности, и, тем более, технические описания устройств и приспособлений, мне приходится несколько изменять (или даже скрывать), так как я опасаюсь, что некоторые юные дарования могут принять мои безобидные «писульки» как руководство по эксплуатации. А мне этого не хотелось бы (в их же интересах).

Итак, моя история близится к своему концу, точнее сказать - к своему завершению. Последние события показали, что Славина Империя все-таки уязвима. Хотя в неприятностях и неурядицах Великой Непобедимой определенную долю участия принял Его Величество Случай, но все равно...

И хотя Великий и ужасный Баклан не видел, как однажды в приусадебном лесочке встретились Макар Коновалов и Пётр Петрович, и не слышал, о чём они там вполголоса переговаривались, но всё равно он интуитивно почувст­вовал, как кольцо врагов все крепче сжимается вокруг его персо­ны, и что опасность угрожает не только от милиции, но и ещё откуда-то, может даже изнутри...

Я тоже, кстати, не знаю о чем они там шептались, а могу лишь догадываться, потому что личность Петра Петровича мне давно известна, и ника­кой он не Пётр Петрович, а даже наоборот, я точно знаю, что зовут его не иначе как Анатолий Львович, и он никто иной, как Колькин папа. То есть он появился тут неспроста...

Они все ещё строят козни для Баклаши.

Непонятно только зачем. Мне непонятно. А вам - не знаю.

Я вообще многого не понимаю в их действиях. Особенно это касается Макара. Наверное, вы уже догадались, что он мой друг. Он хороший, очень хороший человек (по большому счёту). Но Вы же сами видите, как много у него недостатков, как он бывает откровенно слаб, и как часто ошибает­ся. Иногда я спрашиваю его:

- Макар! Ты что, дурак что ли?

А он мне на­гло отвечает:

- Кто бы говорил.

Наверное, он прав.

Как он мне надоел, если б Вы только знали!!! И Колька также мой друг, и тоже надоел до смерти.

Вы, наверное, часто