— А этих видишь? — Вадим кивнул на людей в полосатых одеждах. — Тоже чьи-то родственники, не из простых смертных. Они миролюбивые, буйных тут не выпускают, все внутри под строгим надзором. Заходи! — Вадим открыл большую входную дверь.

Внутри здание тоже было частично переделано. Парадный вход с широкой лестницей сохранился, но стены перекрасили в бескровный белый цвет. Помпезные хрустальные люстры в холле сменялись лампами дневного света в коридорах с боксами и палатами.

Поднявшись по большой лестнице на второй этаж и свернув налево, мы зашли в обитую деревом дверь и оказались в просторной комнате, почти полностью сохранившей старинный интерьер усадьбы. Мягкие диваны, огромная люстра под потолком и большой письменный стол — мы словно оказались в музее ушедшей эпохи. О современности напоминал лишь компьютер.

Из-за стола нам навстречу поднялся… Хотя «поднялся» — это сильно сказано. Встретил нас низенький лысый человек в костюме и круглых очках, возраст которого я даже не смог определить. Карлик подошёл к нам и протянул руку Вадиму. Тому в свою очередь пришлось наклониться и чуть ли не встать на колено, чтобы с ним поздороваться. Потом карлик повернулся ко мне.

— Игорь, это мой коллега — доктор Артур Беккер.

— Присаживайтесь, — пригласил нас доктор Беккер с еле различимым акцентом.

— Доктор, извините моё любопытство, но вы явно не отсюда родом, — не удержавшись, обратился я к нему.

— Вы правы. Мои родители после войны переехали из Германии, я был совсем ребёнком, — ответил он спокойным, чуть меланхоличным голосом. Я сразу прикинул примерный возраст доктора. Надо признать, выглядел он куда моложе своих лет.

— Насколько я знаю, вы приехали поговорить про одного моего пациента, — сказал Беккер.

Я кивнул, назвав имя и фамилию Алфавита.

— Вы знаете, очень интересный случай, — доктор встал и начал прохаживаться по кабинету.

— Как он себя чувствует? Его можно будет увидеть? —спросил я напрямик.

Карлик многозначительно посмотрел на Вадима и ответил:

— Я думаю, что это возможно. Однако состояние вашего друга не изменилось за все эти годы. Вы меня понимаете?

— Вадим мне говорил, что он ни на что не реагирует и ни с кем не разговаривает.

— Это так. Я перепробовал все знакомые мне методы лечения, но состояние вашего друга нисколько не изменилось. Мы даже собирали консилиум, но увы…

— Неужели никаких результатов? Может, кто-то сталкивался с подобными случаями ранее? — спросил я.

— Результатов никаких. А вот насчёт подобных случаев… — доктор задумался и опять взглянул на Вадима. — Был похожий прецедент, один из моих коллег сталкивался с подобным пациентом, — доктор всё ходил из стороны в сторону, глядя в пол.

— Мальчик лет десяти, выколовший себе глаза? — вдруг сказал я, вспомнив историю моего брата.

Вадим взглянул на меня, но ничего не сказал. Доктор Беккер же, казалось, заинтересовался.

— Нет, совсем нет. Подобного случая я не припомню. Оч-чень любопытно… Но пациент, у которого были схожие с вашим другом симптомы и поведение, так сказать, постарше. Уже совсем не мальчик, если мне не изменяет память, ему было около тридцати.

Не знаю, почему, но после этих слов доктора я немного напрягся.

— Он был пациентом моего преподавателя Дмитрия Владимировича, земля ему пухом. Дмитрий Владимирович был военным врачом, а после войны стал психиатром в одном из госпиталей. Через пару лет у него и появился этот загадочный пациент.

8

От услышанного сердце забилось чаще, и я чуть не подскочил с дивана.

— Доктор, вы можете мне рассказать об этом человеке подробнее, что с ним стало? — выпалил я.

Доктор неспешно подошёл к стулу, казавшемуся слишком высоким для такого человечка, и забрался на него. Слегка болтая ногами в воздухе, он посмотрел мне в глаза, явно удивлённый моей реакцией на услышанное.

— А что у вас за интерес к нему? — спросил он.

— Я не уверен… Но вполне возможно, что он может быть родственником моей жены, её дедушкой. Это сложно сейчас объяснить, но он пропал без вести, и многие факты указывают на то, что это может быть он! — от волнения мой голос сбивался. Вадим с доктором переглянулись.

— Артур, пожалуйста, расскажите, что вы знаете, — вежливо попросил Вадим, всё это время слушавший наш разговор. Я посмотрел на Вадима с благодарностью. Если бы мне пришлось пересказывать доктору все истории, связанные с этим пациентом, не обошлось бы без гор вранья. Расскажи я правду — можно далеко не уходить. Думаю, подходящая палата нашлась бы прямо здесь.

— Ну, хорошо, если это так важно. Только попрошу вас эту информацию больше никому не сообщать. Врачебные дела, тем более в психиатрии, конфиденциальны вне зависимости от срока их давности. Но раз это переплетается с делами вашей семьи, так уж и быть, я отступлю от правил. Однажды к моему преподавателю доставили очень необычного пациента. Грибники совершенно случайно наткнулись на него в глухом лесу, без сознания. Он был почти мёртв. В больнице из каждого глаза у него достали по обломку ветки. Казалось, кто-то нарочно засунул их поглубже — было вообще удивительно, что после такого человек ещё жив. Когда он очнулся, то просто лежал и дышал, даже пищу пришлось подавать искусственным путём. А дальше всё, как и у вашего друга, — те же симптомы, и никакое лечение не помогает. В одно утро его обнаружили мёртвым. Это всё что я знаю, — доктор опять мельком взглянул на Вадима и перевёл взгляд на меня.

— И никто не пытался найти его родственников? А тело? Где его похоронили, может, сохранились какие-то записи или документы? — спросил я.

— Видите ли, дело было после войны. Вы наверняка представляете, сколько народу потерялось или пропало без вести. Здоровые люди не могли найти родственников. Вы думаете, кто-то стал бы тратить время на то, чтобы отыскать семью пациента психиатрической больницы? Тела после смерти сжигали, потому что для похорон нужны были родственники или деньги. Ни того, ни другого у него не было. И документов не сохранилось. Тогда, знаете ли, экономия была, на таких пациентов настоящие карточки не заводились, максимум — запись в журнале. А что в нашем случае записывать, если никто не знал данных пациента? Наверное, мой преподаватель и не рассказал бы про этот случай, если бы не идентичное происшествие с вашим другом. Надо отдать ему должное — несмотря на возраст, он помнил всех своих пациентов и студентов по именам, даже выдержки из медицинских учебников цитировал. Феноменальная память!

— Вы сказали, что ваш преподаватель умер, от чего? — спросил я.

— От старости, ему за девяносто было, — спокойно ответил доктор Беккер.

— Так вы сможете организовать встречу с нашим знакомым, как мы договаривались? — спросил Вадим у карлика.

— Да, конечно, пойдёмте. Надеюсь, ваш друг не слишком впечатлительный — всё-таки в подобных местах даже у здоровых людей от увиденного может помутиться рассудок, — с этими словами доктор Беккер спрыгнул со стула и пригласил следовать за ним.