руки, либо сам Эдмунд предпочитал, чтобы все было именно так.

Только я принялась рыться в его захламленных ящиках, как раздавшийся с балкона шум заставил меня подпрыгнуть.

Я оставила дверь в апартаменты приоткрытой, но совсем забыла про балкон, выходящий в Огненную Пасть.

Стеклянная дверь распахнулась, впуская Эдмунда, за которым последовал Пауэр. На мгновение мне показалась, что оба крепко выпили: они двигались на ватных ногах и их смех звучал невнятно. Но затем я увидела расширенные зрачки, и до меня донесся шум драконьих крыльев, удаляющийся в сторону логова. У них произошел перелив эмоций.

– Чертов драконий огонь! – воскликнул Эдмунд, хватаясь за затылок и закатывая глаза.

Они еще и пьяны? Судя по запаху, они могут быть под воздействием не только перелива эмоций, но и алкоголя. Я полагала, нет причин не совмещать и то и другое, хотя у Стражников такой возможности не было.

Когда зрачки Эдмунда сузились, он увидел меня и тут же выругался.

Пауэр, обернувшись, замер.

– О! – воскликнул он. – Ты?

– Ты знаешь ее?

Пауэр взглянул на меня.

– В некотором роде. – Он вдруг расхохотался, словно только сейчас понял шутку. – Это про тебя говорят, что ты девушка Ричарда Неархоллраба?

– Они не говорят на драконьем языке. Она с Ричардом. Я все время вижу, как она заходит в комнаты Лео.

Пауэр, покачнувшись, ухватился за дверную ручку. Он поднял глаза к потолку, словно желая, чтобы комната перестала кружиться. Затем снова взглянул на меня и улыбнулся:

– Да ну, эти девушки из горных районов действительно не промах.

Пауэр знал, что я прекрасно понимаю его драконий язык. Я моргнула, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сжать кулаки, отчаянно стараясь не показывать охватившие меня страх и ярость.

Хочешь сдать меня, так покончи с этим.

Пауэр вдруг сделал выпад вперед, удивительно быстрый для человека в состоянии опьянения, и схватил меня за шею, прежде чем я успела пошевелиться. Пауэр уже однажды распускал руки со мной. Он был намного сильнее меня и почти не чувствовал, как я сопротивляюсь, а когда его пальцы стиснули мою шею, я бросила свои попытки. Он нагнул меня, навалившись на меня сзади и зарычал мне в ухо по-каллийски:

– Что ты делаешь?

Мои глаза слезились из-за нехватки воздуха. Эдмунд усмехался рядом. Я услышала, как он выдернул пробку из бутылки и в стакан полилась жидкость.

В последний раз, когда мы с Пауэром стояли вот так близко, он признался мне в своих чувствах, и когда я отвергла его, он бросил, чтобы я возвращалась к Ли, как послушная маленькая крестьянка, которой я всегда была. Прикосновение Пауэра к моему бедру обожгло кожу. Он прижимал меня к себе, демонстрируя насилие, скользя по моему телу нарочито неуклюжими пальцами.

Эдмунд наблюдал за нами, то и дело наполняя свой бокал, но Пауэр так и не выдал меня.

Что означает, что он прикрывал меня, хотя и в весьма извращенном виде. Он, похоже, не возражал, что его положение давало ему возможность оскорблять меня, но когда Пауэр упускал такой шанс? У него были свои причины втереться в доверие к драконорожденному, главная из которых – спасение собственной шкуры, но у него также были друзья в Корпусе Стражников, как и у меня. Нам не обязательно быть в хороших отношениях, чтобы он помог мне.

– Я ищу свистки-призыватели.

– О, я вижу. – Пауэр саркастически фыркнул, его дыхание щекотало мое ухо. – По чьему приказу?

По моему, придурок, хотела огрызнуться я, а потом поняла, куда он клонит.

– Фрейды.

Пауэр оттолкнул меня. Он перевел то, что я только что сказала, Эдмунду на драконьем языке. Лицо Эдмунда побагровело:

– Фрейда не имеет права посылать служанку рыскать по моей комнате.

– Не сомневаюсь, что голиафан Фрейды дает ей право делать все, что ей вздумается.

Эдмунд ткнул большим пальцем в ящик слева от того, в котором я рылась, когда они пришли:

– Там.

Дрожащими пальцами я отодвинула в сторону перепутанные носки, доставая запертый ящик, а затем осмелилась попытать счастья:

– Ключ, милорды!

За секунду, пока Пауэр смотрел на меня, мне показалось, что он ударит меня.

Затем он перевел мои слова Эдмунду, и тот с размаху швырнул ключ в мою ладонь, сопровождая это ругательством, которого я не встречала за десять лет изучения литературного драконьего языка, но его смысл был понятен из контекста. Пауэр фыркнул и отвернулся, чтобы наполнить второй бокал.

Оказавшись снаружи, я со всех ног бросилась в уборную для служанок. Там я завалилась в кабинку и принялась массировать шею, пока мои руки не перестали дрожать, и когда мое дыхание наконец успокоилось, я вставила ключ в замочную скважину и открыла шкатулку. Внутри сияло золото вперемешку с серебром – браслеты Стражников и свистки-призыватели драконьего флота.

Так много власти, с легкостью заключенной в одной шкатулке.

Я завернула шкатулку в фартук, чтобы скрыть от любопытных глаз тонкую инкрустацию, и направилась к комнатам, где слуги мужского пола переодевались из дневной униформы в вечернюю.

– Из дома, – сказала я удивленному Року, втискивая ему в руки шкатулку, когда он подходил к двери. – Подарок от моей мамы.

– Но твоя мама… Ох!

Он спрятал шкатулку, затем отправился следом за мной вверх по лестнице для слуг во внутренний двор. Мы слышали, как в Зале Изобилия музыканты настраивали струны инструментов.

– Я на уборку, – сказала я ему, и он отправился проводить меня вниз по колоннаде до входа в зал для слуг. Никто из нас не смотрел на главные двери, в которые мы когда-то торжественно входили. – Все в порядке. Фрейда собирается помиловать вас на праздновании Триумфа; не призывай драконов, пока она не отпустит тебя. Мы с Криссой должны к этому времени освободить драконов, а твои призыватели помогут нам найти тебя. Как только мы будем в воздухе, то отправимся в Норчию.

Рок смотрел мимо меня, прикусив губу.

– А моя семья?

Семья Рока жила в Торнхэме, в Ближнем нагорье.

– Мы послали весточку всем семьям Стражников, чтобы они скрылись. Ты увидишь их там.

Улыбка Рока, пойманная в свете факелов весеннего вечера, освещала его лицо, как солнечный свет.

На следующее утро, перед рассветом, я помогала Фрейде одеваться для празднования Триумфа, как вдруг она резко обернулась и посмотрела на меня. Слои пуговиц и нижних юбок, с которыми приходилось мириться королевским особам, бесконечны и часто сбивают с толку, тем более что для важной церемонии все должно быть на высшем уровне, и я испугалась, что уколола ее булавкой, вместо того чтобы закрепить ткань ее сарафана.

– Что произошло? – спросила она. В ее зеркале я разглядела следы от пальцев Пауэра на моей шее. За ночь они пожелтели.

Вопрос был