Был только один способ выяснить это.

Поднимаясь по длинной подъездной дорожке, ведущей к дому, я был в восторге от открывающегося вида. С вершины холма было видно, как соседские лошади бегут по заснеженным пастбищам. Деревья были покрыты льдом, сверкающим, как рождественские гирлянды, а небо – ясное, ярко-голубое. Полная противоположность тому дню, когда я оставил Джиннею два месяца назад.

«Это должно быть хорошим знаком, верно?» – подумал я.

Я был так взволнован перед встречей с Джиннеей, что, припарковав машину, практически бегом направился к входной двери. Но прежде чем я успел увидеть дочь, Тиффани усадила меня, чтобы поговорить о том, чего следует ожидать.

– У нее действительно все хорошо, Брайан, – сказала она ободряюще. – У нас много работы, но она прекрасно освоилась в программе, и ей здесь нравится.

– Хорошо, потрясающе, – сказал я, начиная немного нервничать. – Мне нужно знать, что делать, если что-то пойдет не так. А что, если Джиннея огрызнется, как раньше, и сорвется на меня? Или, что еще хуже, если она начнет плакать и умолять меня отвезти ее домой?

– Она уже не такая, какой была два месяца назад, когда ты ее оставил, – заверила меня Тиффани. – Все будет в порядке. Если что-то случится, то все, что тебе нужно будет сделать, это позвать меня или Трэвиса.

– Хорошо, – сказал я, глубоко вздохнув. – Теперь я могу ее увидеть?

Я не думал, что смогу ждать еще хоть минуту.

– Конечно, можешь, – сказала она, улыбаясь и поворачиваясь к лестнице. – Джиннея, твой папа здесь!

Через несколько секунд на верхней площадке лестницы появилась Джиннея, и, как только мы встретились глазами, она расплылась в самой широкой улыбке.

– Привет, пап! – сказала она.

– Эй, Нея! – крикнул я в ответ, чувствуя легкий комок в горле.

Держи себя в руках, Брайан.

Не успел я опомниться, как Джиннея уже оказалась в моих объятиях и обнимала меня как сумасшедшая.

«Ты что, издеваешься надо мной? – подумал я. – Что здесь происходит?» Это была определенно другая Джиннея, не та обиженная на всех и зависимая от соцсетей девочка, которой она была каких-то два месяца назад.

– Ладно, хорошей вам встречи, – сказала Тиффани, выпроваживая нас за дверь.

Холодный зимний ветерок покалывал лица, мы подошли к моей арендованной машине, сели, пристегнулись ремнями безопасности и поехали.

– Куда ты хочешь поехать? – нервно спросил я, внезапно вспомнив каждую деталь того душераздирающего дня, произошедшего всего несколько недель назад.

– Ну, не знаю. Ты голоден? – спросила Джиннея.

– Ну да, а ты? – сказал я, начиная чувствовать себя немного более непринужденно.

– Да, а где ты хочешь поесть?

– По-моему, я проезжал мимо Denny’s по дороге сюда, – сказал я. – Хочешь горячего завтрака?

– Да, – сказала она, улыбаясь.

О’кей. Блины. Это хорошее начало. Может быть, будет не так сложно, как я думал.

Следующие несколько минут мы провели, болтая, но избегали при этом любых упоминаний о программе. Пока не приехали в Denny’s. Тогда, когда я парковал машину, Джиннея сказала мне восемь слов, которые избавили меня от многих страданий, через которые мой бывший сквернословный, вредящий себе, подавленный, потерянный, злой ребенок заставил меня пройти:

– Папа, я знаю, что мне суждено быть здесь.

Мое сердце ожило. Я не знаю, сколько раз я просил Иисуса об этом единственном важном одолжении:

Господи, просто помоги Джиннее принять эту программу.

– Это здорово, Джиннея, – сказал я, стараясь не придавать этому слишком большого значения. Я не хотел, чтобы она подумала, что я рад ее отсутствию в мой жизни, потому что это не так. Вот так мной моментально завладел покой.

Идеально? Ничего подобного. Я же не напрашивался на это. Я лишь хотел, чтобы Джиннея понимала, что ее нахождение в Awakening Youth – огромный шаг в правильном направлении.

«Вот это да, – подумал я. – А что, если бы я просто ушел, когда все стало так сложно? Что, если бы я был так оскорблен Богом за все мои испытания и повернулся к нему спиной?»

Я расскажу вам, что бы тогда произошло. Я бы никогда не услышал, как эти восемь золотых слов слетают с губ Джиннеи. И я ни на что бы не променял эти слова.

За поздним завтраком в Denny’s мы с Джиннеей разговаривали так, как не разговаривали уже очень давно. Так приятно было быть рядом с ней. Конечно, не все было идеально: я застукал ее с моим компьютером, она вышла в интернет, так что нам пришлось разбираться с этим. Она все еще злилась на меня, хотя справлялась с этим гораздо лучше, чем раньше. Но по сравнению с тем, что происходило с нами под Рождество, все остальное казалось полной ерундой.

В целом мы отлично провели время и прощаться было непросто.

– Я правда люблю тебя, Джиннея, – сказал я, высаживая ее у дома, – и я так горжусь тем, как ты справляешься.

– Я тоже тебя люблю, пап, – сказала она, обнимая меня и стараясь не заплакать.

Оставить ее здесь вновь было трудно, но, слава Богу, уже не так, как в первый день.

Господи, так много дней голоса кричали мне, чтобы я бежал подальше от тебя. Они все время твердили мне, что твои методы слишком суровы и что я никогда не буду в безопасности с тобой. В моменты слабости я был сломлен. И, хоть я не мог видеть этот чудесный день, по крайней мере, видел неясно, но в глубине души я знал, что ты сделаешь что-то подобное. Я не мог видеть этого за болью и смятением. Мне оставалось только верить в то, что было скрыто под всем моим неверием. И вот теперь я здесь, сияю изнутри и чувствую прикосновение твоей любви. Я так рад, что не сбежал от тебя, Господи. Я глубоко и искренне ценю этот день больше, чем могу тебе описать. Я бесконечно благодарен тебе, Отец. И спасибо тебе за то, что ты не даешь нам легких решений, потому что так мы вырастем в вере и доверии к тебе через нашу боль и страдания. Во имя Иисуса.

Я должен был рассказать Тиффани о выходе Джиннеи в интернет, пусть даже если это ерунда, это все равно было вопросом уважения как ко мне как к отцу Джиннеи, так и к правилам, которые установила Тиффани. Она пыталась помочь Джиннее понять, что та не может действовать за моей спиной при каждом удобном случае. Не так нужно показывать любовь и уважение к человеку, а Джиннея хотела улучшить отношения со мной. Мы слишком долго пытались их наладить.