– Какой ужас! И тебе сразу стало не по себе?

– Да уж, приятного мало.

– Я была бы готова сквозь землю провалиться.

– Вот и я чувствовал себя так же. Ему, наверное, хотелось посмотреть, как я буду выкручиваться.

– Юристы – они такие, – согласилась она. – Но все закончилось хорошо. Ты не представляешь, как я за тебя рада!

– Спасибо тебе. У меня как будто камень с души свалился, понимаешь?

– Прекрасно понимаю тебя! До сих пор помню, как узнала, что в галерее продали одну из моих картин. В то время я была уверена, что живопись никогда не будет меня кормить, и все ждала, когда хозяин галереи позвонит и попросит забрать работы, а когда телефон наконец зазвонил, мне было так страшно брать трубку, что я дождалась, пока включится голосовая почта.

Я засмеялся, она продолжила расспросы:

– И что теперь? Какие дальнейшие действия?

– Завтра мы с ним подпишем контракт, и я сразу же займусь делом – поисками, составлением графиков, получением разрешений, работой со специалистами, которым поручу разработку сайта. Придется созваниваться со съемочной группой, звукооператорами и агентствами, проводить репетиции… со съемками всегда полным-полно хлопот.

– Тебе удастся все успеть, если придется присматривать за Лондон?

Об этом я пока даже не задумывался, но ответил:

– Должен успеть. Мы как раз подыскиваем для нее дневную группу.

– Знаю, Лондон рассказала мне за обедом. Но она туда не хочет. Говорит, в этом нет смысла, ведь она скоро все равно пойдет в школу.

Нет смысла? Так могла выразиться только Вивиан.

– Так и сказала?

– Я тоже удивилась. Но с другой стороны, она кажется намного взрослее Бодхи.

Я сделал большой глоток из своего стакана, размышляя, что еще успела наговорить Вивиан нашей дочери о дневной группе.

– А в остальном с Лондон все в порядке?

– В полном. У тебя очень милая дочь. И кстати, к Пудингу она уже привязалась. Хочет привезти его к вам домой. Я сказала, что сначала надо спросить разрешения у тебя.

– Нам и хомяков хватает, – запротестовал я. – С собакой я не справлюсь. Мне и так, похоже, придется на время отказаться от сна.

Она улыбнулась, но ее лицо осталось грустным.

– Лондон говорила, что ты научил ее ездить на велосипеде.

– Так и есть.

– Я давно уже собираюсь заняться этим с Бодхи, но боюсь, с таким учителем, как я, он будет то и дело падать. Наверное, как только выдастся свободное время, придется походить в тренажерный зал и привести себя в форму.

– Да, дети отнимают уйму времени.

– Точно, – кивнула она. – И все-таки я не променяю своего сына ни на что на свете.

Она совершенно права, думал я.

– Спасибо за чай. Неловко отнимать у тебя время, так что мы поедем.

– Я рада видеть Лондон у нас в гостях. Наконец-то я поближе познакомилась с самым близким другом Бодхи.

Я встал из-за стола, взял переноску с хомяками и двинулся вслед за Эмили к двери. На мой зов Лондон и Бодхи прибежали вместе, преследуемые маленьким пуделем.

– Так Пудинг – это пудель? – спросил я.

– Это Бодхи его так назвал.

– Я готова, – объявила Лондон. – Пудинг такой лапочка – правда, папа? А можно, мы еще раз съездим в зоомагазин? Вдруг там продают таких же собачек, как Пудинг?

– Не сегодня. Папе надо поработать. Попрощайся с мисс Эмили, хорошо?

Лондон обняла Эмили. Моя дочь охотно обнимается со всеми: я видел ее в объятиях почтальона и какой-то старушки в парке. Бодхи она тоже обняла, а когда мы шли к машине, сама дала мне руку.

– Мисс Эмили такая хорошая! Она сделала мне сэндвич с арахисовой пастой и зефиром.

– Вкусно было, наверное. Я рад, что тебе у них понравилось.

– Очень! А можно Бодхи в следующий раз прийти в гости ко мне?

Я задумался, как отнесется к этому Вивиан.

– Ну пожалуйста!

– Сначала мы спросим разрешение у его мамы, ладно?

– Ладно. Знаешь, что?

– Что?

– Спасибо, что привез меня сюда. Я люблю тебя, папа.

Вивиан вернулась с работы по-прежнему раздраженной, чем нисколько меня не удивила. Только поздно вечером, когда я сел рядом с ней на диван, мне наконец-то удалось увидеть мимолетную улыбку. Она погасла так же быстро, как и вспыхнула, но я знал Вивиан достаточно давно, чтобы понять: холодности в ее поведении теперь ровно столько, сколько у дверцы холодильника, а не как раньше, у морозильной камеры.

– А у меня хорошие новости, – начал я.

– Да?

– Сегодня у меня появился первый клиент. Завтра мы заключаем контракт.

– Тот адвокат, о котором ты мне рассказывал?

– Он самый. Да, ты недовольна, что мне придется работать с юристами, но я жду этого с нетерпением. Мы снимем для него четыре ролика и сделаем рекламу в других СМИ.

– Поздравляю. Когда приступаешь?

– Как только он подпишет контракт. У меня есть парень, который займется сайтом и рекламой в Интернете сразу же, но перед съемками предстоит еще масса подготовительной работы. Скорее всего, снимать начнем только в конце августа.

– Тем лучше, – подхватила она.

– Почему?

– Потому что к тому времени у Лондон начнутся занятия в школе.

– Что ты хочешь сказать?

– А то, что я сегодня опять обзванивала дневные группы, и насколько я поняла, ничего не получится. В тех двух, на которых я остановила выбор, – она сообщила мне названия групп, – свободные места появятся не раньше, чем начнется учебный год в школе. В третью, возможно, ее могли бы взять пораньше, но точно это выяснится лишь на следующей неделе. Процесс адаптации может занять пару недель, и только после этого начнутся полноценные посещения. К тому времени наступит уже середина августа, а значит, в группу она успеет походить всего неделю-другую перед школой.

– Господи, да почему же так долго?

– Да потому что везде требуются собеседования, рекомендации – безопасность, которая позволяет чувствовать себя комфортно.

– Хочешь, я сам туда позвоню? И выясню, нельзя ли как-нибудь ускорить процедуру?

– Звони, – пожала плечами она. – Но вряд ли они смогут пойти тебе навстречу, ведь есть список ожидания.

– Тогда, может быть, стоит подумать о няне.

– Поиски займут как минимум пару недель, к тому же это дорого. И что делать потом, когда начнутся занятия в школе? Увольнять ее?

Я не нашелся с ответом. Но хорошо понимал: если бы Вивиан начала искать дневную группу, когда только задумалась о работе, все могло получиться совсем иначе.