и вырывались из аллеи, то всегда освещали его дом. Тени прыгали, и очередной экипаж из ниоткуда уходил в никуда.  Но в этот раз свет задержался. Конечно, водитель мог выскочить по нужде. Мог стоять сейчас на обочине, у колеса, и, стуча зубами от холода, торопливо делать свои дела. Или привалился к корпусу железного коня, да закурил, глядя на туман, скрывающий укутанные снегом поля.

Или же сидел за рулем, барабаня по нему пальцами, и хищно смотрел на открывшийся свету дом, напротив. Единственный жилой дом в поселке.

Саша попытался поднять руку, чтобы вырваться из сна, но даже не смог согнуть пальцы. Глаза закатывались, приглашая уставший мозг в пустоту, и все силы уходили на то, чтобы не провалиться в сон. Нужно было встать. Вырваться из вязкой патоки, куда он влип, как мошка на шляпке мухомора. Ведь только так можно спастись!

Но фары погасли, и последняя ниточка оборвалась.

Холодный металл бормашиной коснулся зубов. Саша вздрогнул, попытался отвернуться и проснулся от боли и страшного хруста во рту.

- Поломаешь клацалки, - сказал ему кто-то и арканом выволок в реальность. В комнате горел свет. На табурете рядом с кушеткой сидел рыжеволосый веснушчатый парень в красной куртке Columbiaи держал пистолет во рту Саши. От гостя пахло табаком, перегаром и гнильем.

- Кто широко пасть разевает, тот плохо спит. Мне так бабушка говорила. В твой хлебальник можно было корабельную пушку засунуть, без палева.

На первом этаже громыхала мебель. Что-то падало, стучали дверцы. Разбилось стекло.

- Хорошая изба. Даже сральник в доме. А значит есть деньги. Карточки? Налик может есть? У таких людей всегда есть налик, я знаю. Такие люди всегда думают наперед, - беззаботно улыбнулся незнакомец. – Машина хорошая. Где ключи?

Во рту смешался привкус металла и крови. Саша хрюкнул. Грабитель с пониманием кивнул, увлеченно приоткрыл рот и вытащил пистолет. Мушка нервом ударила по передним зубам.

- Где?

- Не надо. Лучше уходи… - прошептал Саша.

- Я бы очень удивился, если бы услышал, что надо и что я должен остаться, - сказал парень. – Давай без херни. У тебя еще есть время. Можешь даже выспаться, - он подмигнул. – Деньги-то, они ж не дороже денег. Еще заработаешь.

Он поиграл пистолетом:

- А пара новых дырок тебя не украсит.

- Ты не понимаешь…

- Я все понимаю. Ключи. Где.

- В машине, - рот болел. - Там же и деньги, в бардачке.

- Святая глубинка. Расслабился ты, как я погляжу, - и крикнул, -  Эй, Рохля, машину проверь. Бардачок.

Грохот внизу утих. Парень поднял с пола листок с распечаткой. Глянул, хмыкнул.

- Садовые гномики приближались. Маш-Маш оказалась посреди оврага, окруженная ими. Она понимала, что выбраться отсюда ей не дадут. Вооруженные игрушечными топорами, потрескавшиеся от непогоды, садовые гномики сжимали кольцо. Че это, блядь?

- Я писатель.

- Да я понял. - от порылся в бумажках. – «Садовые гномики». Страшилка? Здорово живешь. Страшилки ж тем хороши, кто говна в жизни не наелся. Раз не наелся, то вот тебе, блядь, и сюжетик новый.

Саша не ответил. Стиснул челюсти.  В глазах поплыло от злобы. Еще один знаток.

– Был у меня знакомый писатель, - продолжил грабитель, - Написал книжку про пацанов с района, попавших в Древний Рим и там все разруливших. «Гладиаторы Дубово», вроде. Ник Вротногов. Слышал про такого?

- Нет.

- Верю. Ща куда не плюнь либо музыкант, либо писатель, либо художник. Даже я че-то записывал лет пять назад. Рэпчик. – улыбнулся парень. -  Колян говорил, что три месяца трахался с книгой, и выхлопом только десять кэсов получил. Рублей.  Это, ебать, даже не пенсия. Откуда у тебя вообще машина, а, с такими прибылями? Жена подарила?

Саша представил, как разбивает голову болтуна о батарею, как та темнеет от крови и мозгов. Снова деньги. Снова деньги, как у всех тех бумагомарак, что, написав строчку, уже ищут куда ее продать.

- Деньги не главное, - процедил он. – Не все в них меряется.

- Йопт, нашел! – крикнули снизу. – Три конверта с наликом! И ключи там же. И лопатник с карточками.

- Ты послушный, уважаю, -сказал парень. – Это зачтется.

Запахло силосом. За окном промелькнула тень, и Саша сел на кушетке. Ну, наконец-то.

- Блядь, еще раз так дернешься я курок нажму! – гаркнул парень. Он вскинул пистолет и направил ствол в голову Саше.

Тот проглотил комментарий про курок. Не дал ему вырваться наружу. Этот все равно не поймет.

- Че ты лыбишься?

- Деньги не главное. Творчество. Процесс созидания. Вот что важно.

Грабитель склонил голову на бок, задумчиво.

- Да ты ебнутый.

Внизу вскрикнул Рохля. Что-то упало. Глухо, мягко.  Улыбка сошла с лица грабителя. Глаза похолодели.

- Че у тебя там?

Саша улыбался. На чердаке что-то стукнуло и доски прогнулись под шершавым телом

- Ты охерел? – гаркнул грабитель. – Рохля? Ты че, Рохля? Это че за херня?

Вонь силоса стала нестерпимой. И родной. Саша скосил глаза на окно, темнота там стала плотнее. Она придвинулась к дому. Обняла его.  По стеклу побежали черные паутинки. Ночные ходуны.

- Деньги не главное, - сказал Саша. Он склонился за распечаткой «Гномиков» и стал аккуратно раскладывать листы в стопочку. По пронумерованным страницам.

- Ты ебнутый? Рохля, блядь!

Шуршание. Тысячи крошечных лапок побежали по деревянному полу. Уже на лестнице. Скрип половиц от двери. Чавканье в туалете.  Постукивание и шорох на чердаке.

- Главное – смысл, - добавил Саша.

Дом зараженный гангреной тьмы застонал. Угольная паутинка ползла уже по доскам, окутывая потолок, стены, пол.

- Что это такое?! –завизжал парень и нажал на спусковой крючок. От выстрела задрожали стекла. Ему ответило утробное мычание от дверей. В комнату вошел Призрачный Хозяин, паяцем выбрасывая вперед мертвые ноги рослого мужчины с худым лицом. Туман клубился вокруг того, кого несколько минут назад звали Рохлей.

Грабитель расстрелял в него всю обойму, не зная ничего о неуязвимости Хозяина. В проем хлынули жуки, поползли по штанам парня. Красная куртка почернела под их массой, и ночной гость страшно закричал. Он пытался стряхнуть падальщиков рукоятью оружия, отчего-то брезгуя касаться насекомых руками. Отшатнулся, ударился об стену, сбросив одну из фотографий, и паутина ночных ходунов взяла его. Стремительно оплела и распластала по лакированной вагонке.

Саша поймал обезумевший взгляд рыжего.

- Процесс созидания, - сказал он ему.

Грабитель открыл рот и беззвучно заверещал, и туда, в разинутое влажное тепло, хлынули жуки.

Когда все кончилось, Саша первым делом поправил фотографию. Отряхнул ее, оттер от крови и повесил назад, на стенку. Провел пальцем по улыбающимся лицам. Они понимали его. Даже когда он сбросил их в перегной оврага – понимали.

Постояв несколько минут у фотографии, Александр принялся за уборку.

***

Вечером