визитов к друзьям. Никаких телефонных звонков. Никаких выходов из дома по любой причине, кроме как с особого разрешения. Ничего.»

«Мама, я уезжаю через пять недель, и мне нужно увидеться с друзьями, чтобы попрощаться».

«Ты просто хочешь заняться сексом с этими девушками. Что ж, я прекращаю это, раз этого не сделали их родители».

«Папа, это просто неправильно», — запротестовал я. «Она задает вопрос, который совершенно неуместен. И она говорит, что я не могу увидеться со своими друзьями, даже попрощаться с ними перед тем, как уехать на год».

«Джуди, он прав», — сказал мой папа.

«Нет, он НЕ прав!» — закричала моя мама. «Его аморальное поведение продолжается уже достаточно долго. Сегодня все закончится».

«Стив, иди пока в свою комнату», — тихо сказал папа. «Я приду поговорить с тобой позже».

«ОК, папа», — кивнул я, заставив свое лицо не выражать никаких эмоций.

Я повернулся и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Мне нужно было выпустить пар, сдерживаясь, чтобы не сказать маме то, что я действительно хотел сказать. Я переоделся в плавки. Я знал, что мама воспримет это как знак непослушания, если увидит меня, но мне было уже все равно.

В этот момент терять было уже нечего. Она думала, что у меня был секс с Дженни, и ничто не могло изменить ее мнение. Я понял, что мне нужно поговорить с Дженни до того, как это сделает мама. Я набрал ее номер и оставил ей сообщение на автоответчике, что она должна поговорить со мной до того, как поговорит с моей мамой.

Я плавал круги до изнеможения и пошел в ванную, чтобы принять душ и одеться. Я немного успокоился, но у меня все еще было искушение просто выплеснуть все на маму. Рассказать ей, что да, у меня был секс с Дженни. Что Дженни соблазнила меня, и мне понравилась каждая минута, и ей тоже. Что по состоянию на вчерашний день у меня был секс с двадцатью четырьмя девушками. Что у меня был секс вчетвером, и прямо рассказать ей о том, что я делал. Что я буду заниматься сексом с как можно большим количеством девушек, просто чтобы разозлить ее.

В моих мыслях внезапно появилась ясность в отношении ответа на вопрос Джойс о том, почему я чувствую потребность заниматься сексом с таким количеством девушек. Дженнифер уловила первую часть — проблему контроля. И это была та часть моей жизни, которую мама не могла контролировать, что бы она ни делала. Вторая часть заключалась в том, что это был лучший из известных мне способов расстроить маму. Третья часть была связана с моим неприятием католического учения о том, что секс — это грех.

Все это, прямо или косвенно, было связано с моей мамой. Дженнифер подтолкнула меня к тому, чтобы я перестал уступать контроль над своей жизнью и искать одобрения других. Если уж на то пошло, то и Стефани тоже. Эти двое, казалось, полностью синхронизировались. И я был синхронизирован с ними. Связь. Я знал, что у меня была такая связь с Дженнифер, и ожидал, что она будет и со Стефани. Дженнифер была уверена, что у меня будет эта связь, и она будет еще сильнее.

Пока я пытался понять, что это значит, папа спустился ко мне в комнату.

«Стив, когда я сказал тебе идти в свою комнату, ты только сильнее разозлил свою маму».

«Папа, я мог бы сделать много чего, но мне нужно было выплеснуть энергию, которая иначе была бы потрачена на то, чтобы накричать на нее. Доктор Мерсер посоветовала мне плавать, бегать или что-то в этом роде, когда я чувствую, что мой нрав поднимается. Это работает. Это помогает мне успокоиться и сосредоточиться. Я удержал спокойствие, папа».

«Удержал. И это хорошо. Но твоя мама убеждена, что между тобой и миссис МакГрат произошло что-то неподобающее. Она сказала, что ты вышел из-под контроля и что единственный способ решить это — посадить тебя под домашний арест и отменить твою поездку».

«Папа! Нет!»

«Я не говорил, что так будет. Это то, что хочет сделать твоя мама».

«Папа, она искала повод сделать это с тех пор, как я заговорил об этом в первый раз. Ей невыносимо терять контроль над моей жизнью. Проблема в том, что она его уже потеряла. Вместо того чтобы дать мне некоторую свободу, как ожидал бы любой подросток, она стала еще хуже. То же самое она делает и со Стефани, и в конечном итоге это взорвется ей в лицо».

«Сынок, ты можешь ехать в свою поездку. Я не буду отменять ее, что бы она ни говорила. Я сказал ей об этом».

«А как насчет того, чтобы не видеться с друзьями? Я не сделал ничего такого, за что меня можно было бы посадить под домашний арест».

«Стив, она права в том, что ты не был до конца честен относительно своей роли на свадьбе. Это правда, что ты спрашивал о том, как быть на свадьбе, но ты упустил важную деталь. Которая, если бы твоя мать знала, заставила бы ее запретить тебе участвовать».

«Папа, миссис Сандерс несколько раз говорила с мамой о свадьбе. Они говорили в церкви и говорили здесь перед нашим отъездом. Я понятия не имею, что было сказано, потому что это были частные разговоры. Но мама одобрила свадьбу, основываясь на словах миссис Сандерс, а не на моих словах».

«Сынок, ты был как-то связан с этой молодой женщиной?»

Я никак не мог отрицать это прямо, я просто не мог этого сделать. Отказ от ответа был бы равносилен «да». Поэтому я просто сказал правду.

«Да, папа, был. Добровольно. Это было сразу после моего четырнадцатого дня рождения. Это случилось всего два раза, и это закончилось почти два года назад».

Он просто посмотрел на меня на мгновение.

«Стив, я не могу потворствовать этому; я также не могу осуждать это. Мой первый раз, когда мне было пятнадцать, был с двадцатидвухлетней девушкой в Нью-Гэмпшире в 1932 году, когда я был на лыжном отдыхе с семьей. Но твоя мама никогда не поймет».

Меня не очень удивило это откровение. У отца, похоже, было интересное прошлое, хотя я знал о нем лишь отрывки. Мне было интересно, что он собирается делать теперь. Я сомневался, что он расскажет маме, но я не мог быть уверен.

«Папа, я ничего не могу сделать, чтобы изменить то, что произошло. Мама не