Здесь рядом отец и охрана, прямо передо мной в зале сидит Диляра и полный зал ее людей. За спиной - много танцоров.

Свет не вспыхивает. Хотя для запуска генератора достаточно десяти секунд.

Нет, что-то не то... А я ведь даже не смогу закричать, если что-то!..

И я разрываюсь между тем, чтобы сорваться с места и вбитым с детства вместе с кровью и потом "Show must go on!"***

- Господа, минуту терпения, у нас техническая неполадка. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах.

Мне кажется, что параллельно с этим голосом я слышу свое имя.

Дёргаю головой. В полной темноте мне кажется, что это Гордей.

Отменив паническую атаку, мое тело превращается в тревожный сенсор. И сердце начинает трепетать.

- Божена! - громче.

Разве может он быть здесь?!

- Божена, твою мать!.. - совсем рядом.

Дергаюсь на голос, врезаясь в него как в скалу. Он подхватывает, не позволяя отлететь и упасть.

Чувствую, как крепко сжимаются его объятия.

Он дёргает меня в сторону, чуть оттаскивая.

Мой висок прижимается к его челюсти. И... Я не чувствую щетины. Все гладко. Как у Алишера.

Под моей ладонью - гладкая рубашка и полы пиджака.

Ахнув от ужаса, начинаю отбиваться.

Мне кажется, я слепну даже в непроглядной темноте сцены.

- Нет-нет-нет!! - задыхаюсь.

- Тихо! Черт! Это я... - стискивает меня так, что не шевельнуться.

Он?!

Замерев, трясущимися пальцами веду по лицу. Шрам на месте. А щетины и правда нет.

- Это правда ты?!..

- Я... - горячий выдох мне в кожу.

Истерично смеюсь и рыдаю одновременно, вжимаясь лицом ему в шею.

- Ты...

- Ч-ч-ч... - его губы скользят по моей брови. - Уходим.

Люди начинают включать телефоны, везде мерцают экраны. И за кулисами тоже.

- Тебе нельзя тут... - шепчу я. - Сейчас включат прожектор, я должна быть в центре.

- Нет! - резко и агрессивно цедит он. - Уходим.

Оттаскивает ещё на пару шагов.

- Гордей!.. - несмело сопротивляюсь я. - Ты что?..

И прожектор вдруг вспыхивает. Вместе с софитами. Оглушающий треск, переходящий в перезвон.

И я чувствую, как лечу в сторону, в руках Гордея. Мы падаем на пол, я оказываюсь под ним. Больно бьюсь головой об пол. От веса его тела дыхание выбивает из лёгких.

Все приходит в движение. Перезвон заканчивается.

- Стекло прожектора лопнуло!

- Закройте кулисы!

Конферансье вежливо оправдывается перед публикой, объявляя технический антракт. Из динамиков в зале играет классическая музыка, чтобы заглушить шум на сцене.

Я вижу громоздкие ботинки СОБРа. И слышу специфические стальные звуки, возводимых предохранителей оружия. На Гордея наставляют винтовки.

- Отставить... - тихий голос отца. - Это Ершов. Какого хера он смог проникнуть на сцену, а?!

- Ты в порядке? - поднимается на локтях Гордей, заглядывая мне в лицо.

- Кажется... - шокированно шепчу я.

Он поднимается, стряхивая с себя осколки, поднимает меня.

- Какого черты ты здесь?! - злится отец.

На лице контрастные пятна.

- Пришел на балет, - пожимает плечами. - Мест в партере не было, с балкона не видно нихрена. Ну и... Я остался в проходе. Свет погас. Я... интуитивно среагировал.

- Хитрая сука... - стучат каблуки. - Ну конечно он не здесь!

Оглядываемся. Диляра поднимает один массивный осколок.

Основная масса самых громоздких упала в центр, где я должна была стоять.

- Не убило бы... - демонстрирует она толстое острое стекло. - Но ранило бы прилично. И что тогда по его плану?

- Скорая... - щелкает пальцами Гордей. - Скорая на черном входе.

- Да!

Она выхватывает рацию и начинает отдавать распоряжения.

Всё снова приходит в движение. Сцену поспешно убирают.

- Пусть выйдет дублёрша, уводим Божену, пустите слух, что она ранена осколками.

Балерины возмущённо сетуют, боясь продолжать и наткнуться на неубранный осколок.

Хаос...

Гордей накидывает мне на плечи свой пиджак. Он разрезан на спине в нескольких местах.

- Ты в порядке?! - ощупываю его голову и шею, рубашку.

- Нормально.

- Божена, - за талию отец пытается оторвать меня от Гордея.

Но я знаю, что если отпущу его сейчас, то всё...

Я и хватаюсь за него, прижимаюсь, поднимая на него умоляющий взгляд.

Ну не отпускай меня, пожалуйста!

Он подхватывает меня на руки. Легко, как пёрышко. Так, что я взлетаю в невесомость на мгновение.

Обнимаю за шею, пряча лицо от всех. Вокруг охота и где-то близко Алишер, а мне спокойно и хорошо в этих руках.

- Куда? - уточняет Гордей у отца.

- Ладно... В гримёрку.

Стоя в дверях, отец забирает рацию у бойца и переговаривается с кем-то.

Гордей загораживает меня спиной от всех.

А я сижу на высоком столике, вцепившись в рубашку и не моргая глядя на его лицо. Он совсем другой сейчас... Только шрам и глаза узнаю. Трогаю подушечками пальцев его губы, жадно пожирая взглядом новые открывшиеся черты лица.

Мне кажется, он самый красивый на свете мужчина.

Он ласково поглаживает меня пальцами по щеке.

- Ты приехал...

- Приехал.

Закрывая глаза, целует мои пальцы, скользящие по его губам.

- Цветы, - улыбаясь с сожалением, пожимает плечами, - уронил на сцене. Не донес. Прости...

Глажу его носогубные линии, углубившиеся от улыбки.

И тоже улыбаюсь ему.

Он нес мне цветы...

Ловлю его большие кисти и вжимаюсь в них лицом. Нюхаю его кожу, умирая от мурашек.