- Это он? - заглядывает Фил.

- Он...

- "Позывной - Псих". Ну, не знаю...

- Что не так?! - ревностно прижимаю к себе папку.

- Я б тебя наедине с ним не оставил. Бородатый. Покоцанный. Как басмач.

- А я была с ним наедине. Он меня ни разу не обидел. Заботился обо мне...

- Ну и старый для тебя.

- Ничего он не старый!

Ищу на папке год его рождения.

- Ему тридцать. Это просто щетина! И фотка такая.

- Вот этот посимпатичнее, - поднимает со стола второе дело.

- Это Алишер, - морщусь я.

На фото он моложе лет на десять.

- Мансуров. Тот человек, которого надо опасаться. Запомни его лицо, на всякий случай.

- Это он?! - вглядывается хмуро Фил.

- Да.

- Бля... Внешность реально обманчива.

Я не читаю дело Гордея. Не хочу. Я в Гордея верю слепо. Чувствуя сердцем - какой он. Мало ли что там могли про него написать.

Но я пролистываю в поисках записки. Ее нет.

Лезу под стол. Я знаю отцовский стол с детства, он делал его на заказ и стол переехал сюда из старого дома. Там есть потайные кнопки, чтобы открыть ящики. Если нажать их неправильно сработает сигнализация. Но кнопки немного стёрлись от прикосновений, и я маленькая заметила это, играя под столом.

Никогда этим знанием не пользовалась.

Кнопки заменены на новые. Но я помню, какие были стёрты.

Вжимаю их. Щелчок.

Выезжает первый ящик. Это сейф.

- Опа! Смотри...

Фил достает пистолет.

Поспешно вылезаю из под стола, ударяясь слегка головой.

- Не трогай, ты что! Он взведен.

Забираю у него. Под пистолетом два конверта.

"Моей дочери Божене" и "Моему сыну Филиппу". Под конвертами - завещание. Наши паспорта. Флешки. Деньги...

Молча смотрим друг другу в глаза.

Отец не собирается идти под суд, да?

Ставя на предохранитель пистолет, прячу его у себя за поясом. Холодный...

Забираю немного денег из пачки. Паспорта. Листаю личное дело Гордея, выписываю оттуда телефон. Потом листаю личное дело Алишера и тоже выписываю его телефон.

- Все, пойдём.

- Ты бы ствол положила, - опасливо.

Ни за что!

В моей комнате висит моя пачка и мама занесла тиару. Надеваю ее. Перья как колосья на венце римского императора обнимают голову.

Долго смотрю на номер Алишера. Наверное, он недоступен. Но если у него действительно такие связи и сети в системе безопасности, что нам запретили любые звонки и связь, то ему передадут эту запись "коллеги".

Закрыв глаза, уплываю в себя, отыскивая всё, за что он мог задушить меня, заметив в моих глазах даже намек на эти чувства.

Сделав вдох, записываю видеосообщение, направив на себя камеру.

"Ты говорил, что других зрителей, кроме тебя, у меня никогда не будет. Ты не позволишь. Будут. И очень скоро! А вот тебе это больше недоступно. Ты проиграл в свою же игру. Проиграл своей "глупой барашке". Никакой ты не хищник. Ты труслив и жалок..."

Всё. От адреналина мне тяжело дышать. Назад пути нет…

Глава 40 - Капитуляция

Смотрю на себя в большое зеркало мужского шоу рума. Веду пальцами по выбритой челюсти.

Нижняя губа рассечена сбоку белым тонким шрамом.

Порез на скуле затянулся и превратился в розовую полосу. Ну и все остальные косяки моей внешности на месте, конечно.

Ну что поделать, вот такой я. Совершенно не вписывающийся ни в какие чайные церемонии и большие театры. Но как я могу не приехать к ней на этот чертов балет?

За моей грудной клеткой работает ядерный реактор, который уверен, что вся энергия должна тратиться на исполнение ее не озвученных желаний.

Алкоголь его не гасит, только разжигает сильнее, подкидывая мне в топку всяких вольностей, которые уж точно не стоит прикладывать к Жене. Однозначно не стоит. Но, сука, похоть, она такая…

Он меня извёл... Вымотал. Заебал!

И мои желания и решения расплавляются и теряют силу от его мощностей.

Я словно вхолостую "стучу", пока речь не о ней.

И реактору моему совершенно похуй, что все это не будет вознаграждено сексом. Совершенно.

Я даже не уверен, что нам удастся поговорить или увидеться наедине. Мне просто важно прийти, и чтобы она знала, что я был там. Ради неё.

И вот я снова в Питере.

- Светлый или темный?

- Понятия не имею, - озадаченно рассматриваю несколько манекенов.

Это мой первый костюм. Никаких событий, которые его бы требовали раньше, у меня не случалось. Максимум обходился рубашкой и брюками.

- Вот этот, итальянского кроя, должен идеально сесть на вашу фигуру. Хотите примерить? И изумрудный галстук!

- Нет, я не попугай, давайте классику. А лучше вариант без галстука.

- Тогда, предлагаю выбрать вариант “негатив”. Прятать ваши формы в серую классику - преступление.

Мне приносят светлый костюм и черную рубашку. Черный ремень.

"Псих, ты где?" - смс от Ивана.

"Еду".

"Поторопись".

Швеи прямо на мне прихватывают немного в талии.

- Я тороплюсь.

- Пять минут! - стягивают с меня пиджак и брюки, чтобы подшить.

Расплачиваюсь.

Нда. Сумма не детская. И я бы хотел потратить эту сумму лучше на Божену. Но таких полномочий и привилегий у меня нет - присутствовать в ее мире. Поэтому, пусть так, если это доставит ей удовольствие. Мне, кажется, что - да.

Это моя капитуляция... Пусть увидит ее. Она ничего не меняет между нами. И всё же... меняет что-то важное. Мой реактор