– Ну, подремли… – с легкой угрозой согласился дед, замотал бороду как шарф и тоже поднялся. – А я продолжу свое веселье! – Легко вспрыгнув на стол, он принялся вытаскивать из бездонных карманов выпивку. – Кто тут хочет со мной в мир духов прогуляться? Налетай! А кто это у нас спит? Подъем! Вы и половины моих запасов еще не выпили, а до утра ох как далеко-о-о!!!

Подождав, пока Чур примется протрезвлять уже валявшихся на столе и под столом жертв веселья, я пробралась к Афону. Тот сидел с краю стола и, обняв Борьку, рассказывал ему что-то жалостливое.

Я прислушалась:

– А потом она меня поцеловала! И я влюбился! Понимаешь, друг? Впервые за столько лет – влюбился!!!

– А я? Говорю, о мадам, как ты хороша со своей белокурой гривой, а она?

– Шо она?

– Говорит, мордой не вышел! Люблю, говорит, брюнетов! Ну не сссука ли?

– Не, не сука, кобыла!

– А я о чем? И твоя – кобыла!

– Не, моя не кобыла! Моя – принцесса!

– И моя принцесса, только кобыла!

Нет, нам сейчас не до сантиментов.

Я вклинилась в их беседу:

– Мальчики, нам пора делать ноги, и быстро!

Они подняли на меня осоловевшие глаза.

– Во, еще одна ссу… ко… принцесса!

– Валим, говорю, отсюда! – Я потрясла одного за гриву, другого за крыло. – И чем быстрее – тем скорее!

– А что тебе тут не сидится? Накормили, напоили и еще наливают! – Афон поймал летящую к нему бутылку и вяло выдрал зубами пробку. – Твое здоровье!

– Ну уж нет! – Я почувствовала, как отчаяние и гнев наполняют меня. Вырвав из его лап зелье, так жахнула бутыль об пол, что осколки вместе с брызгами разлетелись дождем, а я почувствовала неодолимое желание приложить ладони ко лбу Афона и Борьки. И сделала это.

– Э-э! Ты чего? – дернулся Змей, когда яркий свет проник в его глаза. – Мамочки, что со мной? Как будто ведро чая с перцем выпил!

– Ай, хозяйка, ты чего молниями бьешься? Смотри, у меня аж шерсть дыбом встала! – Борька вскочил. Тоже посветив глазами, он встопорщился, действительно став похожим на вспугнутого рыжего кота.

– А теперь мы отсюда уходим! И быстро! – Я вспрыгнула на спину коняге и пришпорила его, направляя к дверям замка.

– Кто это тут моей бесплатной медовухой раскидывается?! – Когда до двери оставалось несколько метров, перед ней, загораживая путь, появился Чур. – Вам не выйти отсюда до рассвета! Впрочем, деваха, можешь отдать монетку, и шагай на все четыре стороны!

Я растерянно придержала удила.

Монетку? Да после такого заявления ею надо дорожить как последним глазом! А с другой стороны – как не отдать? Свобода дороже!

Но тут к нам на помощь пришел Афон и… вот уж кого не ожидали – разбойники. Змей, взмыв под потолок, бомбочкой спикировал на буйного духа и, повалив, освободил нам путь, а бандиты с воплями: «Пьянству, сколько ж можно, бой!!!» – с кулаками набросились на Чура, не ожидавшего от своих подопытных такой подлости.

Мы с Борькой вырвались в распахнутые Змеем двери и, освещенные первыми лучами восходящего солнышка, понеслись к воротам.

– Бегите за солнышком. Как управимся тут, я вас догоню! – послышался нам вослед голос Афона.

«Зин-Зин, откройся» кричать не пришлось. Ворота, словно только нас и ждали, распахнулись сами, а вслед нам донесся ворчливый голосок:

– Будят ни свет ни заря! Еще раз припретесь – ни за что не пушшу!

– Может, отдохнем? – Борька не выдержал первым и остановился. – Попасемся, пока трава еще есть… Афона подождем…

Он выразительно оглядел скудные островки растительности, державшиеся из последних сил за потрескавшуюся, давно не видевшую дождя почву. Деревья остались далеко позади, а впереди нас ждала побуревшая от засухи степь.

– Все бы тебе отдыхать… – для приличия поворчала я и спешилась.

Нда… куда это нас занесло? Уж не в Шамаханскую ли пустыню мы снова вернулись? И Афон где-то потерялся… Не случилось бы чего. Задрав голову вверх, я приставила ладонь козырьком к глазам и внимательно изучила синь небес. Ни облачка, ни Афона…

Борька радостно потопал к островку бурой травы, а я села на торчавший из земли нагретый солнцем валун и пригорюнилась. Как-то все не так! Неправильно! Как любит говаривать папаня, то в жир ногами вступишь, то в собрание советников…

Вот и тут: то Пепельный, то бандиты, то призраки-дебоширы! Кто бы помог, подсказал…

Кстати!

Выудив из-за пазухи платок, я развернула его и бережно взяла в руки монетку.

– Обещала помочь взамен избавления от духа-пьяницы – помогай!

«Обещанного три года ждут! – тут же заявила нахалка. – А что мне за это будет?»

– Нет ну это просто свинство! – обиделась я. – Сначала спаси, потом еще и что-то сделай!

«А ты как хотела, манама? Я ж Саламаново детище! Умная-а-а-а!!! В отличие от некоторых безмозглых девиц!»

– Так, а за такие слова вообще Чуру отдам! Хочешь? Чур меня…

«Эй, манама, сапсем дура дурой? Шуток не понимаешь, да? – тут же всполошилась монетка. – Я тебя по-дружески хотела на вшивость проверить… Нет, если хочешь, зови своего Чура. Тогда точно то, что тебе нужно узнать, не узнаешь!»

– Как будто есть шанс, что ты знаешь то, что мне нужно! – обиженно хмыкнула я.

«А ты попробуй! Спроси. А вдруг?» – подначило меня это Саламаново исчадие.

– Ладно…. Сама напросилась. – Я вытерла лоб тыльной стороной ладони. Жарковато тут… – Вопрос первый и последний. Где нам найти книгу Страха?

«А на кой вам этот литературный шедевр? – ответила вопросом на вопрос монета. – Без Страха жить не можете?»

Я сделала вид, что не заметила ее тонкой иронии, и принялась рассказывать:

– В этой книге сказано, как победить Пепельного, а нам это очень нужно! Он обманом украл у меня мужа, и теперь… я даже не знаю, жив ли мой сокол ясный… Не хочу быть матерью-одиночкой!

«Таки лямууууур! – мурлыкнула собеседница. – Эх… Лямур – это хорошо… А о Пепельном я наслышана… Гад редкостный!»

– Ну да… – вздохнула я. – Гад!

«Стоп, а ты откуда знаешь о Пепельном и об истории Лихомани?» – насторожилась монетка.

– О чем? – Вот что значит жара… – Никакой Лихомани я не знаю…

«Хм… Значит, ты не знаешь, что в Лихомани жил один учитель магии, к которому на стажировку приезжали со всех царств-королевств маги, пророчицы, некроманты и ведуны?»

– Ну… – Я задумалась. – Об этом я от Ника и от Афона что-то слышала… Значит, мир Пепельного называется Лихомань?