Если судьба подсовывает тебе лимон, сделай из него лимонад! Проще говоря — надо стараться извлекать выгоду из всего, и по возможности — двойную, если не тройную.

Увидев двух полицейских, с оружием на изготовку входивших в зал, Дэйв поднял руки вверх и завел свою песню:

— Я рад приветствовать вас, о возлюбленные братья мои, на руинах храма, разрушенного нечестивыми вандалами! Но разрушить можно лишь то, что сделано руками, истинная вера незыблема, ибо она — истинна. Так падем же…

— Еще одно слово, и я прострелю тебе башку, укурок! — предупредил один из полицейских, принявший его за преступника.

— Ты что, ослеп? Это же преподобный Дэйв! — одернул его другой.

— По мне хоть Джордж Вашингтон, — буркнул грубиян и, сменив тон на более любезный, обратился к Дэйву: — Опустите руки и расскажите, что здесь произошло.

— Нападение вандалов прервало благочестивые молитвы моих прихожан и обратило этих милых и кротких людей в бегство. И вовремя — потому что вслед за первым легионом вандалов сюда явился второй, и завязалась междоусобица, кровавая распря, грозное побоище! Все это время я, хранимый Господом нашим, простоял вот на этом самом месте в самой гуще схватки, и даже волосок не упал с моей головы, ибо вера моя, в твердости своей уподобленная алмазу, хранила меня от пуль и клинков! Приблизьтесь ко мне! Ощупайте меня! Убедитесь в том, что я жив, а затем падите на колени вместе со мной и вознесите хвалу Творцу…

— Извините, преподобный Дэйв, — очень вежливо попросил второй полицейский, — если вы все видели, то, может быть, вы кого-то узнали?

— Нет.

— У вас есть какие-либо подозрения? Кто мог это сделать?

— Нет, разве мог помешать кому-то смиренный праведник, живущий в скромной обители и раздающий утешение нуждающимся?

— И больше вы ничего не можете нам сообщить?

— Как не могу, могу, конечно же могу! Знаете ли вы, что есть жизнь? Жизнь — это любовь… Сегодня ночью кто-то возжелал осквернить храм, сровняв его с землей…

— Здание вроде бы никуда не делось, — заметил первый полицейский.

— Это метафора. Я говорю образно, — с любезной улыбкой пояснил Дэйв.

— Жаль, что вы не можете дать нам никаких зацепок для поиска преступников, — покачал головой грубиян.

— Вы могли бы приехать на час раньше и застать здесь налетчиков, — с елейной улыбкой поддел его Дэйв.

— У нас колесо прокололось по дороге, — пустился в объяснения второй коп.

— Загляните к нам после ланча. Вам придется подписать кое-какие бумаги, — поспешил перевести разговор на другую тему первый полицейский. — Парамедиков я уже вызвал.

— А вы что — не будете оцеплять здание желтой лентой, вызывать экспертов, следователей, полицейских собак и…

— Мы уже вызвали агентов ФБР и специалистов, но экспертиза дело нескорое, — ответил первый полицейский, а второй энергично кивнул. — На одно лишь вскрытие всех этих трупов наш патологоанатом потратит не менее месяца, даже если будет работать по шестьдесят часов в неделю! И потом, у трупов ведь нет претензий, не так ли?

— Мои прихожане уже пребывают в царствии небесном… — с постной миной произнес Дэйв. — Сомневаюсь, что у них есть какие-то претензии.

Дэйв заметил, что полицейские выполняют свои обязанности без видимого рвения и энтузиазма. «Наверное, кто-то дал им команду притормозить. Кто бы это мог быть?» — удивлялся он, направляясь в свой кабинет на уцелевшем этаже здания церкви.

Почти сразу после приезда полиции в Церкви Апокалипсиса появились Рэнди и Хэллс. Горы трупов не произвели на бывшего морского котика большого впечатления. В Ираке ему и не такое случалось видеть. Зато Хэллс ходил по церкви с потерянным видом, отвечал на вопросы невпопад и все время думал о чем-то своем, что, однако, не мешало ему выполнять свои профессиональные обязанности. Агенты оценили масштабы катастрофы, опросили немногочисленных свидетелей, которые, по сути, никого не видели, и перешли к допросу Дэйва. Они нашли его в кабинете на третьем этаже резиденции.

— Добрый день, я агент Джонс, это агент Сэгвей, — представился Рэнди, демонстрируя свой жетон. — А вы — Дэйв, проповедник и глава Церкви Апокалипсиса, если я не ошибаюсь?

— Да, это так.

— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов о произошедшем…

Допрос Дэйва не задался с самого начала. На каждый вопрос тот отвечал развернуто, подробно и очень обстоятельно, с привлечением цитат из текстов Священного Писания. Однако за этим обилием слов и сравнений не стояло ровным счетом ничего, что можно было бы использовать в расследовании преступления. Нападавших никто не видел, личных врагов у Дэйва не имеется. Через час, устав от бесконечных «нет» и «не знаю», агенты ФБР вышли на улицу.

— До чего же скользкий тип! — в сердцах бросил Рэнди. — Навалил нам горы вранья! Ладно, пусть полиция с ним разбирается.

— А тебе не кажется, что эта бойня связана с нашим фигурантом Усамой? — с задумчивым видом спросил Хэллс.

Рэнди посмотрел на коллегу как на слабоумного:

— По-твоему, это маленькое светопреставление устроил в церкви Дэйва наш приятель Усама? — издевательским тоном спросил он. — Повторяю для тугодумов: Усама гений терроризма и никогда не стал бы засвечиваться по мелочам. Не его это масштаб. Включи голову. Ты почему сегодня такой заторможенный?

— Согласен, согласен! — с виноватым видом кивнул Хэллс. — Извини, мне сегодня ничего в голову не лезет. У меня в семье неприятности…

— Что случилось?

— Ты ведь знаешь моего младшего брата Арнольда? Он работает почтовиком в Сан-Педро…

— И что он натворил? Послал в Белый дом бандероль со своим дерьмом?

— Хуже! Он должен был контролировать по моей просьбе переписку террористов, а вместо этого напился и ограбил бензоколонку. А на допросе сослался на меня как на свою крышу.

Агенты уселись в черный «джип-чероки» Хэллса. Он запустил двигатель, но почему-то не тронулся с места. Некоторое время оба партнера сидели молча, погруженные в свои мысли. Наконец Рэнди сочувственно посмотрел на расстроенного партнера.

— Ладно, парень, предлагаю прямо сейчас быстренько смотаться в Сан-Педро, — с деловым видом предложил Рэнди. — Тамошний шериф мой сослуживец по Ираку, а судья его зять. Может, удастся выпустить парня под залог. А утром вернемся в Катарсис.

Хэллс посветлел лицом. Он кивнул в знак согласия, запустил движок и резко, как на гонках, стартовал с места, оставив на асфальте две черные полосы.

Чувак, прикованный наручниками к той же трубе, что и обезьяна, которую снова привязали веревкой за ошейник, сидел в подвале Церкви Апокалипсиса и пытался трезво оценить обстановку. Больше всего его волновала судьба Чампа, который остался в этом городе абсурда без всякого присмотра. Конечно, это был очень умный пес, пожалуй, поумнее мэра Хомо, однако с каждым днем в Катарсисе становилось все опаснее. Поэтому нужно было срочно искать выход из этого подвала. Микки очень обрадовалась, увидев Чувака. Она радостно завопила, принялась подскакивать на месте и бить себя кулаками в грудь. Это продолжалось до тех пор, пока Зияд не погрозил ей палкой.